Маргарита спела еще две песни, станцевала зажигательный танец фламенко и, раскланявшись, покинула сцену, хотя публика не хотела ее отпускать.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался Слейт.
– Она действительно хороша.
– Ты бы видела ее в Сан-Антонио. Там она и вправду блистала.
– Мне очень понравилось ее выступление.
– Я так и думал. Пойдем за кулисы. Я тебя представлю.
– А она не будет против?
– Нет. Мы с Маргаритой давние друзья.
Это было как раз то, что Рейвен не хотела услышать. Она отнюдь не горела желанием знакомиться с женщиной, которая, очевидно, много значила для Слейта. Но Слейт не заметил ее нерешительности и повел ее за кулисы, где он, судя по всему, бывал и раньше.
Он негромко постучался и окликнул Маргариту. Дверь распахнулась настежь, и танцовщица тут же заключила Слейта в объятия. Рейвен почувствовала себя рядом с ней почти высокой. Когда Слейт представил Рейвен, Маргарита тепло ее обняла и усадила в одно из двух кресел, занимавших почти всю комнату.
В накинутом поверх платья халате Маргарита села у туалетного стола с большим зеркалом.
– Я так рада видеть тебя, мой друг. Должна сказать, дела идут хорошо.
Рейвен с удивлением заметила, что Слейт слегка напрягся, но тут же расслабился.
Вблизи Маргарита выглядела еще красивее, чем со сцены, но она оказалась старше, чем ожидала Рейвен: ей было лет тридцать или чуть больше.
– Рад слышать, Маргарита, что твои дела идут хорошо. Ты произвела большое впечатление на Рейвен.
– Да, вы были просто великолепны, – поспешила подтвердить Рейвен. – Я просто глаз не могла от вас оторвать.
– Спасибо. Мне нравится то, что я делаю, хотя я и скучаю по своему прекрасному Техасу.
– Вы часто ездите на гастроли?
– Нет, реже, чем это нужно было бы: я всегда с большой неохотой уезжаю из дома. Но на этот раз…
– На этот раз Маргарита не могла отказаться от предложения, – закончил за нее Слейт.
– Верно. – Маргарита удивленно посмотрела на Слейта. – На этот раз я была вынуждена уехать из дома.
– Я этому, по правде говоря, рада. Ваше выступление доставило мне огромное удовольствие, – ответила Рейвен.
У нее было странное ощущение, что она слышит лишь часть разговора, происходящего сейчас между Слейтом и Маргаритой. Она все еще размышляла об этом, когда Маргарита вдруг быстро и горячо заговорила по-испански.
Рейвен была поражена. Но она удивилась еще больше, когда Слейт заговорил на том же языке, который он – это было очевидно – знал не хуже английского. Слейт, конечно, был загадкой, и можно было предположить, что люди, выросшие в Техасе, одинаково хорошо владеют обоими языками. Но что заставило Слейта и Маргариту перейти на испанский в ее присутствии? Что они пытаются от нее скрыть?