В своих заметках «о послеиндустриальном обществе» Белл уповал на то, что в ходе научно-технической революции к власти придет восходящий «новый класс» творческой интеллигенции и высококвалифицированных технических специалистов. А теперь он опасается усиления контрреволюционных тенденций, опирающихся на все, что есть консервативного в Америке. Тогда Белл уверял, будто в «послеиндустриальное общество» по пути США «предстоит пойти каждой стране». Теперь же он пессимистически констатирует, что неумолимый ход событий заводит Соединенные Штаты в исторический тупик, и при этом сокрушенно восклицает: «Каким образом может существовать общество при такой разобщенности?» Всего несколько лет назад он солидаризировался с технократическими идеями управления обществом, подчеркивал, что политические решения «будут носить все более технический характер», а ныне поддерживает и обосновывает общественный протест против технократии и отстаивает принцип участия масс в решении своих судеб. За эти годы «послеиндустриальная идиллия» превратилась в нечто напоминающее «послеиндустриальный кошмар». И вместо обещанных в будущем социальной солидарности и гармонии интересов Белл пишет об ожесточенной классовой борьбе, предстоящей в его «послеиндустриальном обществе».
Как ни поучительны эти перемены во взглядах Дэниела Белла сами по себе, они представляют тем больший интерес, что отражают серьезные сдвиги в настроениях значительной части американской интеллигенции за последние годы, и прежде всего ее академических, университетских кругов.
Еще совсем недавно Беллу, быть может, больше, чем кому-либо еще, подходил эпитет «официальный социолог». В своей книге «Конец идеологии», вышедшей десять лет назад, он излагал наиболее ортодоксальные (с точки зрения официальных, правящих кругов США) взгляды. В 1964 году президент Джонсон включил его в качестве официального представителя американской социологии в Национальную комиссию по технологии, автоматизации и экономическому прогрессу, учрежденную конгрессом США для изучения экономических и социальных последствий научно-технической революции. С точки зрения тех же кругов, он оказался наиболее подходящим ученым и для того, чтобы возглавить Комиссию 2000 года Американской академии искусств и наук. Короче говоря, Дэниел Белл наиболее видный представитель и идеолог того быстро формирующегося в Соединенных Штатах социального института, который весьма выразительно называют «Большой наукой». В лице Белла в сформулированной им концепции «послеиндустриального общества» эта «Большая наука», то есть верхушка научной интеллигенции и руководство университетскими центрами, во всеуслышание заявила о претензиях на самостоятельную роль в американском обществе. Концепция «послеиндустриального общества» в конечном счете стала удобным теоретическим обоснованием, к которому прибегает «Большая наука», чтобы отстоять свои партикулярные интересы и разделить политическую власть и влияние с «Большим государством» и «Большим бизнесом», хотя бы на первых порах и в качестве младшего партнера. Эти «посягательства», разумеется не затрагивавшие основ государственно-монополистического капитализма, опирались не только на очевидную заинтересованность и буржуазного государства, и монополистических корпораций в быстром развитии науки и высшего образования в стране, но в не меньшей мере — на возможность выступать от имени многомиллионных слоев творческой интеллигенции и студенчества. Итак, концепция «послеиндустриального общества» в изложении Белла была своего рода заявкой на будущее со стороны «Большой науки».