Все же Алан умел владеть собой, и на его лице внутренняя буря никак не отразилась. Взяв высокий бокал, он попросил у Дейдри разрешения произнести тост.
– Конечно, произносите. Я сама говорить их не умею, но с удовольствием послушаю. – Она прошла мимо него в комнату и села в кресло. – А вам и карты в руки, ведь вы писатель.
– Но я пишу только художественные вещи. Вымысел.
Алан сел рядом с ней, и они чокнулись. Он выпил глоток, а потом спросил ее о том, какой сегодня день. Дейдри сказала, что пятница. Он отпил еще немного вина и задал следующий вопрос о том, какое сегодня число.
– Двадцать четвертое. – Дейдри явно была удивлена его вопросами.
Алан снова отпил из бокала.
– А месяц какой?
– Май.
Она увидела, как он в четвертый раз приложил бокал к губам и сделал очередной глоток. Наконец Дейдри не выдержала и спросила:
– Вы что, провозгласили тост про себя и сами же пьете, не сказав мне за что?
– За это вы можете тоже выпить.
– Наверное, могу. – Она покачала бокалом, как бы поддразнивая Алана, а потом добавила: – Я пью за сегодняшний день, двадцать четвертое мая. – И она отхлебнула великолепного охлажденного вина.
– Это – особенный день, – пробормотал Алан и наклонился к ней, чтобы снова поцеловать. Он ощутил сладковатый вкус вина на ее прохладных губах. От его прикосновений они снова стали теплыми. Она была такой приятной, такой сладкой… С явной неохотой Алан оторвался от рта Дейдри и признался ей, что ее отсутствие заставило его поволноваться.
– Во-первых, ничего страшного не произошло, – спокойно сказала Дейдри, – а во-вторых, – в голосе ее послышалась ирония, – немного поволноваться мужчине даже полезно.
– Я начинаю подозревать, что вы скрытая садистка, дорогая Дейдри!
Алан сказал это в шутку, но она, склонив голову набок, стала размышлять над его словами вполне серьезно. Ее взгляд внезапно стал жестким.
– Женщине иногда можно, и даже нужно быть жестокой, – отрубила она.
– В сердечных делах? Когда она хочет с кем-то порвать?
Алану очень захотелось подробнее поговорить на эту тему, хотя он и понимал, что этот разговор может завести его совсем не туда. Ее светлые очень красивые глаза внимательно изучали его лицо, пытаясь прочитать потаенные мысли.
– Ну а вы-то сами неужели никогда не бываете жестоким? – спросила она.
– Надеюсь, что мне это мало свойственно. Во всяком случае, я стараюсь не быть жестоким. – Алан мог бы многое ей порассказать о своей жизни, в которой было немало встреч и с людской жестокостью, и с подлостью, и с предательством. Но сегодня ему этого совсем не хотелось.