Они едва успели зайти в спальню, как за спиной у Эддингтона раздался грохот, после которого последовал звук, напоминающий рев подбитого зверя. Эддингтон стремительно обернулся, готовый защитить себя и мадемуазель Байо. Но, обернувшись, нос к носу столкнулся с мистером Джеймсом, – в руках его был тяжелый серебряный канделябр.
Тьерри сполз на пол. Рука его разжалась, пистолет выпал и оглушительно выстрелил.
– Эдвард! – Мадемуазель Байо бросилась к нему, и он прижал ее к себе.
– Простите меня, – хрипло сказал он. – Я спешил, но все равно не успел.
Эддингтон нахмурился.
– Вы не мадемуазель Байо? – спросил он.
Она улыбнулась:
– Я – мадемуазель Байо. Но только я не Линетт.
Маргарита вскрикнула, увидев Сен-Мартена и того, кто вошел следом за ним, вернее, того, кто втолкнул Сен-Мартена в комнату. Этим вторым был де Гренье. В руке у виконта был пистолет, дуло которого упиралось маркизу в спину.
У Маргариты от ужаса перехватило дыхание.
– Филипп, – прошептала она, встретившись взглядом с бывшим любовником.
Сердце ее разрывалось от боли. За спиной у Маргариты вскрикнула Лизетт и, схватив мать за руку, оттащила от Сен-Мартена. Она защищала мать, хотя все должно было быть наоборот.
Все эти годы… Она допустила, чтобы дети ее росли под одной крышей с чудовищем.
– Только посмотри, кого я обнаружил возле дома, – злорадно растягивая слова, сообщил де Гренье. – Должен сказать, что на такую удачу я даже не рассчитывал. Я думал, что пройдет еще по меньшей мере два часа, прежде чем я смогу его сюда заманить.
– Зачем? – дрожащим голосом спросила Лизетт.
– Чтобы убить тебя, моя деточка, – раздельно, с нажимом, словно втыкая каждое слово ножом в сердце, ответил де Гренье.
– Нет! – Маргарита раскинула руки, защищая свое дитя. – Как ты можешь? Она твоя дочь!
От улыбки де Гренье мороз пробежал по коже.
– Нет, она не моя дочь. Ты, верно, считаешь меня дураком. Даже если бы она того захотела, и то не смогла бы больше походить на Сен-Мартена.
Маргарита вскинула голову и встретилась глазами с Филиппом. Он во все глаза смотрел на Лизетт и выражение удивления и радости разгладило скорбные складки, что оставили годы на его лице. Глаза его наполнились слезами. Вот он, настал долгожданный момент, увы, омраченный трагедией.
Маргарита с мольбой во взгляде посмотрела на мужа.
– Ты растил ее, – сказала она. – Ты видел, как она из ребенка превратилась в женщину. Ты всегда был для нее отцом, другого отца она не знала.
– Ты даже не представляешь, какое я получал от этого удовольствие. – Глаза его блеснули злобой. – Знать, что я имею все, чего лишен Сен-Мартен, чем он дорожит в жизни: женщину, которую он любит, и дочерей, которых он зачал. Пользовать его жену, а потом убить ее – это тоже было приятно, но удовольствие оказалось преходящим. А вот держать тебя при себе постоянно – вот оно, истинное наслаждение.