– Она невыносима, – бормотал себе под нос Эдвард Джеймс, спускаясь по ступеням центрального входа.
Он не хотел думать о Коринн Маршан, но она не отпускала его от себя, оставалась с ним и тогда, когда ее уже не было рядом: ее нежный цветочный запах, ее тело… пощечина, что жгла лицо.
И то, как она с ним говорила…
– Сама не знает, чего хочет. – Он сжал кулаки.
Вначале Джеймс решил пройтись пешком. Свежий воздух прочистит ему мозги. Но с другой стороны, может, лучше нанять экипаж, чтобы уехать от нее как можно скорее? Уехать прочь и забыть о ее существовании. Если он наймет экипаж, у него будет меньше искушения вернуться и извиниться перед ней. Желание повернуть все вспять и очаровать ее, добиться ее уважения, было почти непреодолимым. И, несмотря на то, что ее мотивы далеко не бескорыстны, он не мог противостоять искушению добиться ее благосклонности. Эдвард был реалистом и понимал, что вероятность того, что он заинтересовал ее как мужчина, была равна нулю. Она была слишком красива, слишком богата и имела слишком хорошие связи, чтобы найти в нем хоть что-то, достойное ее внимания – если не считать того, что он работал на мистера Франклина.
Не в первый раз через него пытались пробиться к мистеру Франклину. Однако впервые за все время службы Эдвард Джеймс стал подумывать о том, не стоит ли использовать свое служебное положение в личных целях. Сойдя со ступеней, Эдвард пошел быстрее. Прочь от этого дома, прочь от Коринн. Голос совести взывал к нему, требуя выбросить из головы всякие мысли о возможном альянсе между ним и Коринн Маршан. Если он не станет искать встречи с ней, она едва ли напомнит ему о своем существовании. И от этой мысли ему становилось больно и горько.
– Будь ты проклята!
Он никогда не видел женщины более прелестной, чем она. У нее было лицо ангела и тело, сотворенное для греха. Если бы его попросили объяснить, что такое совершенство, он бы указал на Коринн Маршан. Но проблема состояла не в этом. Он мог сопротивляться зову плоти: он всегда думал головой.
Не потребность покувыркаться в постели с красоткой сводила его с ума. Все дело в ее глазах, в той тайне, что таил ее взгляд. Временами взгляд ее становился ледяным, словно она напрочь утратила способность чувствовать. Но внезапно выражение ее глаз менялось: взгляд теплел, в глазах появлялись озорные огоньки. И мужчина, живший в нем, готов был поверить в то, что этот озорной огонек в ее глазах вызывал к жизни именно он, Эдвард Джеймс. И ради этих коротких вспышек жизни в ее глазах он хотел узнать о ней больше, познать ее.