Еще одна вещь и я заткнусь. Я бы промолчал но в газетах напечатали. Я ездил в Озону разговаривал с прокурором округа и мне сказали что я могу переговорить с адвокатом того мексиканца если хочу и возможно дать показания на суде но это все что они могут сделать. То есть не сделать ничего. Ну вот я пытался и конечно это ничего не дало и человек получил смертный приговор. Тогда я поехал в Хантсвилл к нему и вот что из этого получилось. Я вошел в камеру сел и он разумеется знал кто я такой потому что видел меня на суде и вот он говорит: Что ты принес мне? Я отвечаю что ничего ему не принес а он мне мол он думал что я обязательно чего-нибудь принесу. Конфеты там или что-то вроде. Просек мол что я неравнодушен к нему. Я глянул на охранника и охранник отвернулся. Я посмотрел на этого человека. Мексиканец лет тридцати пяти или сорока. Хорошо говорит по-английски. Я сказал что пришел не для того чтобы он меня оскорблял а просто хотел чтобы он знал: я сделал для него все что мог и мне жаль поскольку считаю что он не виновен на что он только задрал голову расхохотался и сказал: Где они только нашли такого как ты? Ты что, только на свет родился? Я влепил тому сукину сыну пулю меж глаз затащил за волосы обратно в его же машину поджег ее и поджарил его.
Да. Эти люди видят тебя насквозь. Если б я дал ему по зубам охранник слова бы не сказал. И он это понимал. Он это понимал.
Я увидел выходившего окружного прокурора с которым был немного знаком и мы остановились перекинуться парой слов. Я не стал говорить что произошло но ему было известно что я пытался помочь тому человеку так что он наверно сам догадался. Не знаю. Он не спросил о нем. Не спросил что я вообще там делаю ни о чем не спросил. Есть два рода людей которые не задают много вопросов. Одни слишком тупые другим же не надо спрашивать чтобы все понять. Оставляю вам догадываться каким он мне показался. Он терпеливо стоял со мной в холле. Словно времени у него было хоть отбавляй. Рассказывал что после окончания юридической школы некоторое время проработал защитником. И это было слишком тяжело. Мол по правде говоря он не хотел чтобы до конца жизни ему ежедневно и беззастенчиво врали. Я заметил на это что один юрист как-то сказал мне мол в юридической школе стараются учить не беспокоиться о справедливости и несправедливости а просто следовать закону но у меня такой подход вызывает сомнение. Он подумал кивнул и сказал что должен согласиться с тем юристом. Что если не следовать закону то подход «справедливо-несправедливо» тебя не спасет. В чем я пожалуй вижу смысл. Но тем не менее остаюсь при своем, противоположном, мнении. Под конец я спросил его знает ли он кто такой был Маммона.