— Но ведь мне рано или поздно придётся покинуть вас и жить под покровительством мужа.
— Ты права.
— Разве мы знаем тех, с кем связываем свою судьбу? А в этого человека я верю.
— Дитя, — заметил генерал, повышая голос, — ты не представляешь себе страданий, которые ждут тебя.
— Я думаю о его страданиях.
— Что за жизнь предстоит тебе! — промолвил отец.
— Жизнь женщины, — прошептала дочь.
— Вот как! Откуда у вас такая осведомлённость? — воскликнула маркиза, обретая дар слова.
— Сударыня, вопрос подсказывает мне, как ответить. Извольте, я буду говорить яснее…
— Говорите всё, дитя моё!.. Ведь я мать.
Тут дочь взглянула на маркизу, и этот взгляд заставил мать умолкнуть.
— Елена, я стерплю все ваши упрёки, если вы найдёте причину для упрёков, только бы не видеть, что вы последуете за человеком, от которого все бегут с ужасом.
— Вы сами понимаете, сударыня, что без меня он будет совсем одинок.
— Довольно! — крикнул генерал. — Отныне у нас только одна дочь.
И он взглянул на спавшую Моину.
— Я вас заточу в монастырь, — прибавил он, повернувшись к Елене.
— Воля ваша, отец, — ответила она с спокойствием отчаяния. — Тогда я умру. Вы держите ответ за мою жизнь и за его душу только перед господом богом.
Наступило тяжелое молчание. По обычным представлениям светских людей, сцена эта была позорной, и никто не решался посмотреть друг другу в глаза. Тут маркиз заметил свои пистолеты, схватил первый попавшийся, взвёл курок и навел дуло на неизвестного. Обернувшись на шум, незнакомец спокойно и пристально посмотрел на генерала, рука которого, дрогнув от непреодолимой слабости, тяжело опустилась и выронила пистолет.
— Дочь моя, — сказал тогда отец, изнемогая от этой страшной борьбы, — вы свободны. Поцелуйте свою мать, если она согласится на это. Я же больше не хочу вас видеть, не хочу слышать вас…
— Елена, — обратилась мать к девушке, — подумайте, ведь вы станете нищей!
Хриплый стон вырвался из широкой груди убийцы и привлёк к нему все взгляды. На его лице было написано презрение.
— Гостеприимство, которое я вам оказал, обходится мне дорого! — воскликнул генерал, вставая. — Вы убили не одного старика, вы убиваете целую семью. Что бы там ни было, а этот дом погрузится в безысходную печаль.
— А если ваша дочь будет счастлива? — спросил убийца, пристально смотря на генерала.
— Если она будет счастлива с вами, — ответил отец, делая невероятное усилие над собой, — я не буду горевать о ней.
Елена, робея, опустилась на колени перед отцом и ласково сказала ему:
— Отец, я люблю вас и почитаю, станут ли мне напутствием сокровища вашей доброты или суровая немилость… И я заклинаю вас, пусть последние слова ваши не будут внушены гневом.