Проголодавшись и устав, вернулись на судно. Разгрузка его закончилась, трюмы опустели. Поужинав, легли на палубе, поделились впечатлениями о ярмарке и уснули. На следующий день я решил сам походить по Нижнему, посмотреть город. Был он по сравнению с Рязанью огромен. На высоком берегу реки стоял Кремль, от его стен далеко было видно окрест. Смотреть оказалось и не на что, такие же дома, узкие улицы. Единственное место притяжения для местных и гостей – ярмарка. Следующий день просидел на судне, приводя в порядок инструмент – что от ржавчины почистил, что наточил. Утром мы отплыли, на берегу сплошь стояли причалы, сараи для товаров и суда всех размеров из многих стран. Мы двигались медленно, под веслами, от бортов долетали обрывки разговоров на разных языках – псковский или новгородский узнаваемый говорок, жесткая немецкая речь, напевная малороссийская, медленная шведская. Медленно уходил назад великий город, уже и пригородов не стало видно. Кормчий поймал попутный ветерок, команда подняла паруса и облегченно вздохнула. Гнать под веслами груженый корабль не самое легкое дело. На ночевку остановились спать у приголов Павлова под оком городской стражи.
Появившийся мытник ушел ни с чем, торговать здесь мы не собирались. Так же спокойно на следующий день мы переночевали у причалов Мурома. На высоком берегу высились здоровенные колокольни местных церквей. Здесь на берегу мы развели костерок и сытно поужинали. Укладываясь спать, Петр сказал:
– Ну, теперь до Касимова только деревни будут, а до него дня четыре еще плыть, коли ветер попутный будет.
Слова Петра про Касимов разбудили в душе воспоминания – Игнат Лукич, нападение татар, Анастасия. Сон отошел, я крутился на жестком ложе, скорее бы добраться до дома.
Эти четыре дня до Касимова были тягостными, каждый день тянулся как резиновый. Чем ближе мы были, тем больше возрастало мое нетерпение, я возвращался туда, где появился в этом мире. Наконец судно причалило к пристани Касимова на ночевку. Я, предупредив Петра, бросился в город. В первую очередь прибежал в бывший двор Анастасии. Там жили новые хозяева, которые о прежней владелице ничего не знали. Я направился на постоялый двор Игната Лукича. Вот и знакомый забор. Ноги сами ускорили ход, и я почти вбежал в трактир. За стойкой, на своем обычном месте стоял Игнат Лукич. Увидев меня, он охнул и стал мелко креститься:
– Чур меня, чур!
– Ты что, Игнат Лукич, это же я, Кожин, лекарь!
– Так сказывали, тебя в прошлом годе на коломенской дороге разбойники убили, и Прохора тоже. Лошадь с возком нашли, тело Прохора нашли, тебя, правда, везде искали, но никаких следов. Решили – может, в чащу раненый заполз, да там и концы отдал! Где ты был? Садись, рассказывай!