В дождливые дни экипаж тренировался в сабельном бою. Единственное, кого не хватало пока в экипаже, – это толкового штурмана. Если командовать судном я мог, то проложить курс по карте и определить свое положение по солнцу или звездам – пока не мог. Можно было и поучиться, но времени и желания не было. Помог его величество случай.
Сидя один раз за ужином в корчме, я обратил внимание на бледного мужчину за столом. Он держался за живот, на лбу – крупные капли пота. Похоже, острый живот. Я подошел, поздоровавшись, спросил:
– Вам плохо?
– Живот второй день болит, я уж и ревень пил, и к бабке ходил заговаривать – не помогает.
– Позвольте, я вас осмотрю, я лекарь.
Мы поднялись ко мне в комнату. После осмотра стало ясно – острый аппендицит. Оперировать надо срочно. Пациент был настолько измотан болью, что без раздумья согласился – это бывает не часто. С саквояжем, где были медицинские инструменты, я не расставался.
Операция прошла успешно, пациент выздоровел, а я приобрел в лице Георгия штурмана и впоследствии – верного друга.
Тем временем привезли листы железа, и команда помогала обшивать листами надводную часть корабля. После завершения обшивки, дабы листы не бросались в глаза, их покрасили охрой. Издалека теперь нельзя было определить – деревянный корпус или обшит железом. Еще через три месяца судно было готово, и его по бревнам, густо смазанным салом, спустили на воду. Сбежалась посмотреть на диковинный корабль вся верфь. Многие плевались – гадкий утенок, утверждали, что он перевернется при волне, и много других нелестных слов. Даже Терентий – корабельщик, что строил со своей бригадой судно, усомнился. Решили подождать ветра, чтобы испытать мореходность, управляемость, быстроходность.
Дня через два подул небольшой устойчивый ветер. Команда уже была на судне, обживая кубрики. Трюм, памятуя о невысокой грузоподъемности, сделали небольшим, зато экипаж получил – неслыханное дело в те времена – кубрики, каждый кубрик вмещал четырех человек. Для офицеров кубрики были отдельные.
Рулевой встал за штурвал. По команде боцмана матросы отпустили рычаги тормозов обоих ветряков, лопасти стали раскручиваться, гребное колесо провернулось и с каждым мгновением стало вращаться все быстрее и быстрее. Из-под плиц лопастей летели брызги, судно медленно двинулось. Мы отошли от причала верфи, пошли вперед. Даже при небольшом ветре кораблик довольно шустро набрал ход. Попробовали повороты влево и вправо, получалось даже лучше, чем на парусном судне, ведь перо руля стояло за гребным колесом и было в струе воды. Может быть, гребной винт был лучше, но проблемы с изготовлением винта и герметичностью гребного вала меня вовремя остановили.