– Я вижу, Публий Рутилий и Марк Аврелий увели двух молодых людей домой, – сказал Метелл.
– Вот и хорошо. Они нуждаются в присмотре. Никогда еще не видел, чтобы толпа так жаждала крови нобилей. Даже в худшие времена, при Гае Гракхе.
– Ну и промахнулся же Квинт Сервилий с золотом! – ухмыльнулся Метелл.
Почувствовав себя лучше, Скавр позволил, чтобы ему помогли подняться.
– Ты думаешь, он все-таки украл? Метелл смотрел насмешливо:
– Э, не пытайся провести меня, Марк Эмилий! Ты знаешь Сципиона не хуже меня. Естественно, он присвоил золото! И я ему этого никогда не забуду. Золото принадлежит казне!
– Проблема в том, что мы не выработали систему наказания равных себе, но предавших нас.
Метелл пожал плечами:
– При чем тут какая-то система? Установить таковую – значит признать, что наши люди поступают недостойно. Публично признавая это, мы явим миру нашу слабость, и тогда нам конец.
– Лучше умереть.
– Согласен. Я только надеюсь, что наши сыновья будут столь же сильными, как мы.
– Твой мальчик так молод… Впрочем, он мне нравится…
– Может, обменяемся сыновьями?
– Нет. Такой жест убил бы твоего сына. Ему и так плохо, ведь он понимает: ты им недоволен.
– Он слабовольный.
– Возможно, тут может помочь хорошая жена.
– Это мысль! Я еще не думал об этом… У тебя есть кто-нибудь на примете?
– Моя племянница. Дочь Метелла Долмация. Через два года ей будет восемнадцать. Я ее опекун, потому что мой дорогой Долмаций умер. Что скажешь, Марк Эмилий?
– Это дело, Квинт Цецилий! Хорошее дело!
Друз отправил своего управляющего Кратиппа и всех своих физически крепких рабов в дом Сервилия Сципиона, как только понял, что Сципион-отец будет заключен под стражу.
Расстроенная судом и тем немногим, что ей удалось услышать из разговора между отцом и сыном Сципионами, Ливия Друза ушла к своему станку, чтобы хоть чем-то себя занять; книги больше не могли увлечь ее, даже любовная поэзия Мелеагра. Не ждавшая вторжения слуг ее брата, она была встревожена выражением скрытой паники на лице Кратиппа.
– Быстрее, хозяюшка, соберите все, что хотите взять с собой! – сказал он, оглядывая ее гостиную. – Ваша горничная складывает вашу одежду, а няня позаботится о всем необходимом для ребенка, так что вам остается только показать, что вы хотите забрать из своих вещей – книги, бумаги, ткани…
– Что такое? Что случилось?
– Ваш свекор, хозяюшка… Марк Луций сказал, что его собираются арестовать.
– Но почему я-то должна уехать? – спросила она, испуганная уже другой мыслью о том, что придется вернуться в дом брата, в эту тюрьму, – и именно теперь, когда она обрела свободу.