Ксонг прищелкнул языком.
— Ничего себе. Да, дело серьезное, пусть даже касается только колонистов. Запусти это все ко мне.
— Уже в линии.
— Мне первому, да?
— Обижаешь, Брюс. Пусть ты даже в очереди шестнадцатый, зачем так обижать?
Круглолицый улыбнулся.
— Тебя обидишь! У тебя броня как у крейсера. Да если бы не Мак, никто бы и разговаривать с тобой не стал. Е2-ЕЗ, и конец связи.
Изображение исчезло. Силк улыбнулся. Потом сказал Баблз:
— Дай ему две минуты, а потом перебрось материал всем остальным, в порядке очередности звонков. И начинай новую партию. Ксонг пошел Е2-ЕЗ.
— Скучно он играет, — отметила Баблз. — Всегда одно и то же начало.
— Да, но при этом он побеждает в половине партий.
— Ты тоже скучно играешь.
— Ну вот, не хватало еще, чтобы биопат ко мне цеплялся. Ладно, пойду-ка я домоюсь.
Он встал, теперь уже почти сухой. Теплый солнечный свет играл на его коже. В свежем морском воздухе растворилось зловоние, оставленное гекконом. За окном автобус, полный туристов, взбирался по склону к Фаганскому Мемориалу — древнему каменному кресту на вершине Лионского Холма. Некоторые пассажиры заметили Силка, стоящего у большого, распахнутого настежь окна, и оторопели. Силк помахал им рукой. Еще до окончания тура половина из них станет расхаживать нагишом, наслаждаясь тропическим воздухом, загорая в тех местах, что они прежде прятали от солнца. Он повернулся к выходу.
— Задница у тебя что надо, — отметила Баблз.
— Что верно, то верно. Но ты-то откуда знаешь?
— Мак так говорит. Для тебя это комплимент?
— Еще бы, — рассмеялся Силк. — Сейчас я ее домою, с твоего позволения, потом схожу в тир и, может быть, даже поплаваю в бассейне.
— Возьми с собой телефон.
— У меня выходной.
— И все-таки возьми.
Он издал неприличный звук и направился в душевую.
Ганский тир для лучников располагался на автобусном маршруте, примерно в четырех километрах южнее города, по направлению к Семи Священным Озерам. Участок дороги вокруг тира туристическое бюро нарочно сохраняло в плохом состоянии. В результате те одиннадцать-двенадцать километров, что отделяли тир от нижних озер, автобусы преодолевали за час с лишним, а пассажиров в них трясло, как поп-корн в коробке. А туристам только того и нужно. Первый белый человек, пришедший сюда, дал месту не совсем точное название. В сезон дождей озер здесь становилось в три-четыре раза больше, да и кто сказал, что аборигены почитают эти озера за святыни? В одном из гротов, в кристально чистой воде, кишели крохотные красные креветки — говорили, что это кровь гавайской принцессы, убитой ревнивым мужем. Это туристам тоже нравилось. По данным бюро, пусть и завышенным, за сезон 2117–2118 годов, только что закончившийся, здесь побывало семьдесят-восемьдесят тысяч людей, любителей пощелкать своими дешевенькими голографами.