— Как? — вмешалась Сильвина, проявляя живейший интерес. — Речь, как я вижу, идет о крайне важных вещах?! (Обвиняемый по-прежнему стоял на коленях, покорный, виноватый, готовый принять любое наказание.)
— Избавьте меня, мадам, — заговорила вдова, — избавьте от необходимости рассказывать о случившемся бесчестье.
— Я помогу вам, мадам, — вмешался виновный шевалье, — Вчера, милые дамы, я имел несчастье потерять рассудок — со мной это случилось впервые в жизни… я…
— Мы все об этом знаем, равно как и о вашей ране, — нетерпеливо перебила его Сильвина.
Шевалье невольно улыбнулся и продолжил:
— Итак, мадам искала, чем меня перевязать, и так хотела облегчить мои страдания, что забыла скрыть от нескромных мужских глаз изумительной красоты шею, совершенное тело, едва прикрытое рубашкой и самым простым корсетом!.. Ноги, великолепные, обнаженные наполовину ноги!.. Спрашиваю вас, какой мужчина сумел бы устоять перед такими прелестями, да еще будучи, так сказать, под парами?! Теперь, в нормальном состоянии, сердце мое скорбит, я не могу думать о случившемся без ужаса!
Госпожа Дюпре, смягчившаяся против своей воли, была тем не менее вынуждена сказать, соблюдая приличия:
— Хватит, месье! Эти похвалы вовсе не льстят мне — я слишком дорого заплатила за то, что имела несчастье понравиться вам!
— Я продолжаю, дамы… Да, я был дерзок. Я посмел коснуться рукой понравившегося мне тела… упругость, белый атлас, такой тонкий и нежный, — все это окончательно вывело меня из равновесия… Боже, я сам себе отвратителен… но это проклятое опьянение… Щадя целомудрие мадам, закончу в двух словах. Да, я действовал грубо, госпожа Дюпре не боялась меня, и первые Мои движения — по правде говоря, весьма смелые — не напугали ее… Я схватил мадам… она закричала… Я сделал несколько попыток… она закричала еще громче, но я уже собой не владел. К несчастью, кровать была совсем близко, мадам упала на нее в самой выгодной для меня позе… Я этим воспользовался: у нее уже не было сил кричать, и…
— Прекрасно, — сказала Сильвина, внимательно выслушав сию интересную исповедь. — Хотите ли вы, друзья мои, чтобы я высказала свое мнение об услышанном? Госпожа Дюпре не станет сердиться?
— Я согласна, мадам, — стыдливо ответила новоявленная Лукреция.
— Целиком полагаюсь на госпожу Сильвину, — поддержал ее наш красавец Тарквиний. Мы все с нетерпением ждали, что скажет Сильвина, готовившаяся начать и имевшая очень важный вид. Прежде, чем начать, она сделала паузу, подобно оратору, завершившему выступление. Пожалуй, я тоже переведу дыхание.