— Значит, нанимать местного исполнителя было ошибкой, — подытожил третий.
— Распоряжение сверху не может быть ошибкой, — поморщился второй. — Это значит, что я совершил промашку, выбрал не того.
— И каков же выход?
— По уму, надо бы сообщить наверх о провале миссии. Тогда с нас снимут шкуру, а взамен пришлют более квалифицированных специалистов, которые и закончат операцию, если ее вообще еще можно закончить. Капитан, если помнишь, нездоров, заморская лихорадка — дело нешуточное. Что, если он уже не знает свои карты на память? Что, если они сгорели в этой проклятой гостинице? Что, если это окончательный провал?
— А не может быть так, что люди сэра Роберта перехватили их раньше нашего? — спросил третий. — Что у капитана и вовсе не было этих карт с собой?
— Я думаю, ты и сам понимаешь, что исключить такую возможность нельзя, — протянул второй. — Но… за капитаном следили очень плотно. Карты должны быть у него. Конечно, если тот подонок их не сжег!
— Так что же нам делать? Жаль как-то расставаться со шкурой. Я к ней, признаться, привык.
— Управиться самим, — ответил второй. — И аккуратно. Очень аккуратно. Беседовать с капитаном ты станешь не раньше, чем выяснится, что все остальные способы не работают.
— Понял, — кивнул третий.
— Тогда разберись с трупом и приступим, — приказал второй. — Времени у нас в обрез. Дня три-четыре, не больше.
— А потом?
— А потом прибудет связной, и если к тому моменту у нас все еще не будет карты…
— Понял, — вздохнул третий.
— Тогда пошевеливайся!
* * *
— Наставник, я не запомнил, какого цвета у нее глаза! — потрясенно признался Эрик, заканчивая свое повествование.
— Знаешь, Эрик, это, пожалуй, самое приятное, что я слышу за сегодняшний день, — сказал Шарц, самолично угощая Эрика очередным куском пирога.
— Я перестаю быть профессионалом, утрачиваю навыки мастерства… и это — приятное? — тихо спросил юноша.
— Это — приятное, — кивнул Шарц, пристально глядя на ученика. — Ты представить себе не можешь, насколько приятное… да ты кушай пирог, кушай…
Дрогнувшей рукой Эрик поднес кусок ко рту и остановился… Усилием воли заставил руку опуститься. Мышцы напряглись. «Взять и запустить этим куском в наглую морду гнома!»
— Эрик, если ты бросишь пирог в меня, я поймаю, — заметил Шарц. — Если в Джека — он не поймает, но он и не виноват.
Медленно выдохнув, Эрик опустил пирог обратно на блюдо. И посмотрел в глаза наставнику.
— Хорошо, Эрик, очень хорошо, — кивнул Шарц.
— Что… хорошо? — охрипшим голосом спросил юноша.
— Все, что с тобой происходит, — хорошо, — ответил Шарц. — Знаешь, наверное, я должен бы был предоставить тебе право самому разобраться, что тут к чему. Увы… ты можешь бросить не только пирог, и не только в меня… кто-то другой может и не поймать. Поэтому придется поторопить события. Ты согласен услышать то, что я тебе скажу?