– Ты говоришь правду? Ты действительно говоришь правду? Я хочу, чтобы ты сказала это еще раз. Я хочу быть уверенным в том, что я правильно тебя понял.
– Я пойду с тобой, – сказала она.
– Ты знаешь, что это значит? Мы будем изгоями, мы будем прятаться от правосудия, мы будем бояться собственных теней. Ты отдаешь себе отчет в том, что ты на себя берешь?
– Да, отдаю. Однако я все еще готова пойти с тобой, если ты меня хочешь.
– Если я тебя хочу!
Это был почти крик; его руки плотно обхватили ее и держали так до тех пор, пока не заболели.
– Если я тебя хочу! – Он посмотрел ей в лицо. – Ты даже себе не представляешь, как сильно я тебя хочу. Если ты сейчас пойдешь со мной, я посвящу всю мою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. Но в то же время ты будешь принадлежать мне и только мне одному. Ты понимаешь, что это значит? Я буду ревновать ко всем и ко всему. Я хочу тебя полностью и абсолютно. Моя! Моя любовь, моя жизнь!
Он так прижал ее к себе, что Элоэ едва могла дышать.
– Посмотри на меня, Элоэ, – продолжал он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты говоришь правду, что это не просто хитрость с твоей стороны, чтобы заставить меня бежать; что это не просто отчаянная попытка спасти меня от самого себя.
– Ты знаешь, что это не так.
– Тогда почему ты идешь со мной? Почему? Скажи мне, почему? Чтобы у меня не оставалось больше сомнений на этот счет.
– Потому что я люблю тебя. Разве ты не понимаешь, Дикс, что я люблю тебя так сильно! Я поняла, что для меня больше ничего не существует на свете. Я твоя, и ты можешь делать со мной все, что хочешь. Я последую за тобой, куда бы ты не отправился, хоть на край света.
Пока она договаривала эти последние слова, он наклонился над ней и поцеловал ее долгим и таким страстным поцелуем, что ей показалось, как будто огонь проложил себе путь от ее губ ко всей ее душе.
Затем, когда она прильнула к нему, почувствовав, как ее сердце захватывает экстаз от его огненной страсти, он неожиданно разжал руки и упал на колени перед ней.
– Я люблю тебя Элоэ! И поэтому я преклоняюсь перед тобой сейчас. Я преклоняюсь перед тобой и говорю, что я всегда буду у твоих ног, что я боготворю тебя из-за твоей любви ко мне, что я буду служить тебе по-своему, – но все равно, как раб – всю мою оставшуюся жизнь.
Он прижался губами, горячими, обжигающими, к обеим ее ладоням. Затем он поднялся и вновь ее обнял.
– Я люблю тебя! О, дорогая, как я люблю тебя!
Она хотела отдаться его объятиям, но вместо этого, не без усилия, высвободилась.
– Мы должны идти, Дикс. Пожалуйста, пойми, мы должны уходить.