— Понимаешь…
Она перебила его очередным выпадом, который ему пришлось парировать.
— …это бессмысленно. Ни ты, ни я больше не можем оказать влияние на ход операции, так не лучше ли нам…
Хогланд наседала на Айвора, и на этот раз попыталась попасть дубинкой ему в пах. Айвор вовремя «отвальсировал» в сторону.
«Ну ладно, довольно с меня этих танцев, — решил Йоргенсон. — Пора вырубать сучонку».
А та опять замахнулась, и Айвор, вместо того, чтобы блокировать удар, позволил ей скользнуть по выставленному вперед «доспеху» так, чтобы она ушла немного вбок. Твердое дерево садануло его по ребрам, но в следующее мгновение он крепко зажал «палицу» в сгибе локтя левой руки, зажал так сильно, что бицепсы его чуть ли не порвались, как ему показалось.
Хогланд явно не ожидала ничего подобного и на секунду замерла.
— Поигрались, и хватит. — Айвор выронил из правой руки модуль скафандра и яростно ткнул ей своим огромным кулачищем прямо в солнечное сплетение, отчего та скрючилась, судорожно хватая ртом воздух.
— Погуляли, теперь можно и поспать. — Айвор нанес ей апперкот в подбородок. Зубы ее клацнули, изо рта потекла струйка крови. Голова Хогланд запрокинулась, и, раскинув руки, она упала навзничь.
Айвор отшвырнул бревно в сторону; левый бок его сильно саднил, на серой материи спортивного костюма появилось темное пятно крови.
Йоргенсон связал руки Хогланд своим ремнем, с трудом взвалил ее на левое плечо и, пошатываясь, направился в сторону шахты. Айвор подумал, что ему предстоит еще спускаться со своим грузом метров на тридцать под землю, и тяжело вздохнул.
— Старость — не радость.
«Удивительно, как мало все изменилось, — подумала Шейн. — Патрули, башни защитного периметра, „Кровавый Поток“ — все выглядит так же, как в день ее побега из комплекса „ГАА“. Странно…»
Черт побери, если уж мне это кажется странным, то какие же тогда чувства должен испытывать Доминик?
Мысль вызвала у нее внутренний спор с самой собой, дискуссию относительно того, на чьей же все-таки она стороне. Бога или Сатаны? Шейн медленно, но неуклонно приходила к заключению, что если бы Господь имел хоть капельку здорового смысла, он давно бы уже умыл свои божественные руки от всего этого дерьма. Шейн вспомнила, как однажды наорал на нее сержант в Школе Морской Пехоты, когда она особенно плохо проявила себя во время учений, максимально имитирующих боевые условия. Он вдалбливал ей тогда в голову, что нет хороших или плохих солдат, есть только те, кто погибает в бою, и те, кто остается в живых…
«Кто же ты, Шейн?»
Шейн поежилась, вспомнив как унижал ее, брызгая слюной и разя перегаром, верзила-сержант перед строем новобранцев-морпехов.