После очередной телепромывки мозгов прохожие озлобленно зыркали в нашу сторону, поливая нас матом. Время от времени подваливали группы безумных старух, визжавших: «Бездельники!» и кидавшихся в нас гнилыми овощами или яйцами. Всеобщий отток по домам не происходил только потому, что мы хотели собственными глазами увидеть лидеров Фронта и услышать, чем закончились переговоры. А главное, понять, что нам с этим делать.
В половине седьмого к месту сбора участников забастовки подъехала кавалькада из трех лимузинов и пяти милицейских джипов. Из первого лимузина вылез представитель картеля по связям с общественностью.
Из нашей толпы навстречу ему вышли Том и Загорецкий. Оказалось, что к нам хочет обратиться «совесть русского народа» известный писатель и философ Панкратий Куницын, а представители картеля и милиция приехали «удостовериться в его безопасности».
Минут через двадцать писателя, а по совместительству мессию, охрана под руки вывела из джипа и, окружив кольцом, повела к тому месту, откуда выступали перед нами лидеры Фронта. Вокруг охраны мельтешили журналисты. Зажегся свет ручных камер. Старцу предложили мегафон, но он помотал головой, расправил бороду, и принялся дребезжащим голосом вещать, тряся подагрическим руками и обстоятельно крестясь. Он говорил что-то о «лихой године», «общем пути», вспоминал Минина и Пожарского, которые победили кризис в семнадцатом веке, потому что русский народ не раскололся на части, а объединился. Он говорил о терпении, всепрощении и мировом договоре. О том, что нам, русскому народу, негоже уподобляться «шпане вроде антиглобалистов» и что только своим трудом мы можем преодолеть все напасти. Еще он брякнул что-то типа: «Не алкайте золота», но эта последняя фраза утонула во всеобщем свисте, скандировании «Вон по-шел!», и вопросах, какая у него теперь в картеле должность: «мессия-менеджер», «менеджер по общему пути» или «по лихой године»?
Я стоял достаточно близко от него и думал, что во времена Минина не было фондового рынка и никто не спекулировал акциями, хотя жулики были, конечно, и тогда. Еще я думал, почему теперь даже литераторы-мессии, которым бы бить челом в каменный пол своей кельи отшельника, предпочитают слепящей боли за судьбу Отчизны слепящий свет софитов и мягкие сиденья джипов. Отягощена ли данная ситуация мировой практикой или у нее чисто русские корни?
Трудно себе представить, чтобы Берроуз ездил на «спецномерах», Дилан Томас имел ксиву помощника члена палаты Общин, а Сэлинджер вел собственное телешоу, посвященное проблемам молодежи…