И, разумеется, центральной фигурой оказался сэр Кэррадок. Клирик ожидал помеси рыцарского романа с охотничьими байками — но ошибся. Рыцарь словно докладывал результаты разведки.
— Злые фэйри совсем распоясались, — вещал он, сквозь шапку пены разглядывая Немайн, — но благодаря твоей бумаге на моей стороне была сила светлых! Иначе не знаю, что бы со мной и было. По хуторам стоит плач и жалобы на воровство. Жестокие шутки фэйри шутили и прежде — но никогда не воровали такого количества вещей. Причём тащат буквально всё, что плохо лежит. Что лежит хорошо, перекладывают и тоже уносят. Слухи указывают на дубовую рощу, ту, в которой стоял камень друидов. Я ездил туда, и убедился, что слухи не врут. Видел красных курток: рыжие, посветлее нашей сиды, ходят по двое или трое. На одну из пар напал — Бог отвёл их чары, и одного удалось поразить стрелой. Как он выл! Четыре стрелы я пустил мимо — вы знаете, как я стреляю! Впрочем, эти фэйри, и правда, ловкие и вёрткие, они смогли затеряться в чащобе. Из которой полетели стрелы. Било лучников пять или шесть, из-за деревьев — и я счёл за благо отступить. Одна из стрел застряла в луке седла, ещё одну поймал щитом. Вот они.
Кэррадок выложил на стол две стрелы. Поверх столкнулись лбы любопытствующих. Бронза!
— Силы зла не могут прикасаться к холодному железу, — задумчиво произнёс кто-то.
Выходило, что рыцарь не врёт. Повеяло мистикой, но Клирик припомнил ктулху фтхагн, случившийся в первую уэльскую ночь. Бронзовые наконечники… Кто-то переводит медь, только и всего! Интересно, зачем?
А приключения рыцаря обсуждали. Чётко, по деловому.
— Похоже на гвиллионов, только от гор далековато.
— Ноги у них человеческие были, не козьи?
— Вполне людские. Один, когда от меня драпал, подошву потерял.
— Может, хогмены озверели? Или это ребята Гвина? А, Немайн? Уж ты-то их знаешь!
Клирик изобразил раздумье.
— Золотое или серебряное шитьё на куртках было? Дружина Гвина — франты! Да и воровать не по их нраву. Вот запалить фермы — это да!
— Не подходят…
— И слава Богу. От этих-то ни железо, ни крест не спасут.
— Но чтобы хогмены — и ни с чего, без предупреждения?
— А что говорят патрули?
— Патрули с ними не связываются. Их дело: разбойники-люди. Разбойники-фэйри им не по зубам. Никто даже королю не жалуется — нет смысла!
— Значит — гвиллионы!
— Закончится ярмарка, займёмся! Если монахов не хватит, у нас теперь есть Немайн!
Вот так, и никак иначе. Пиво сиды сразу стало горчить и перестало лезть внутрь. Пришлось отставить кружку. На войну не хотелось. Хотелось — жить. Остаток вечера Немайн мрачно пялилась в огонь. Клирик раз за разом напоминал себе — жизнь без приключений — это можно. Назваться озёрной, выйти замуж за крепкого фермера. Пасти овец, прясть да ткать, да мужу не перечить. Всем, кому такое не нравится, дорога в средние века одна. "В огонь уходит полк друзья, в огонь уходит полк!" Ручное пламя в камине согласно трещало.