— А Немайн?
— А кто она такая?
Хоть так принизить сиду хотел. А вышло — напомнил. Совсем не викарию — пленным. Которых и за живых уже не числил.
Викарию хватило одного взгляда, чтобы признать — в составе суда святой и вечной делать нечего. Пусть отдохнёт. Немайн если кого и напоминает, так дневную сову. Взъерошенная, даже уши под разными углами торчали. Ходит, хромая на обе ноги и подпираясь посохом, недоумённо осматривается. Будто божий мир не узнаёт. Пожалуй, ей больше всех досталось. Подряд — дневной переход, пир, бой. Потом — обрабатывать раны куда труднее, чем наводить порядок да сторожить пленных. И отоспаться не дали! Воистину полухристиане. Приняли помазанницу божию за какое-то своё полузабытое варварское божество — не удивительно. Это не благодать святой, но что-то похожее, на дикие души действовать должно сильно. Так же, не посмотрев, что она во Христа верует, сами чуть кресты не поснимали. При первой неудаче — обвинили во всём и полезли рвать на части. Подлое свойство, но — человеческое. Греки тут не лучше. А он, между прочим, не миссионер, не капеллан, а всего-то чиновник в сутане! Чернильная душа курии. А вот занесло… Хорошо, безотказный бюрократический приём — отложить — сработал великолепно и здесь! И командующий попал в свои же силки…
Вот теперь багрянородная равнодушно обводит взглядом маленькую толпу обречённых, которых тычками копий заставляли встать перед высоким присутствием. Те ждущую их судьбу чуют, но всё равно шарахаются от маленькой фигуры в бело-кровавом одеянии. Которое она так и не успела сменить после операций и перевязок…
Викарий не видел, как в глазах черноволосой «фэйри» с грудным ребёнком на руках при имени «Немайн» вдруг вспыхнул огонь. И вздрогнул, когда та бросилась сквозь конвой, даже не успев получить удар копьём в спину. К сиде. В ноги.
Клирик отрешённо размышлял о том, что средневековых людей понять ему не суждено. И о том, как жить, вернее, выживать в этом бедламе? Уйти в лес? Или в болота, как озёрные. Сидеть тихо. И проживать тот ресурс, который Сущности заложили в ушастое тело. Если точно по описанию расы — лет шестьсот от совершеннолетия. И то вместо банального старения — тяга на заокраинный запад. И уход туда же в качестве смерти. Скучно. Но, может, получше такого вот веселья?
Когда ей под юбку чуть не закатилась верещащая «фэйри», Немайн даже не отскочила — попробовала обойти препятствие. Смысл слов пролетел мимо сознания. Но голова инстинктивно повернулась на звук…
— Спаси его! Только его, великая! Смилуйся! Вспомни, ты ведь ирландка!