Уорд украдкой глянул на Ро. Тот сердито покачал головой. На какое-то мгновение обоим показалось, что Эмилия начнет спорить, но она только вздохнула и села.
– Так вот, – произнес Ро. – Уорд, а о бабушке ты подумал? Когда ты собираешься представить ей свой образец совершенства – до или после того, как Бостон забьет тебя камнями?
– Я подумываю написать в объявлении, что мы обвенчались в ноябре прошлого года. Заручившись согласием бабушки, можно будет сказать, что мы откладывали объявление, потому что ей не очень понравился мой выбор, но, разумеется, после того, как она увидела своего правнука, она примирилась и с Морган.
Эдвард присвистнул.
– О, бабушка будет в восторге от возможности изобразить чудовище в твоей сказке!
Ро расхохотался:
– Зато это ей здорово подходит!
– А как насчет обвинения в убийстве? – спросила Эмилия, Уорд отхлебнул рома и нахмурился:
– Я объявлю ее в газете как Морган Рейнольдс. Что до всего прочего… – добавил он, сделав глубокий вдох. Господи, как все сложно! – У меня еще нет всех ответов.
Эдвард нахмурился:
– Кто-нибудь обязательно докопается. А вот когда правду обнаружат, придется, черт возьми, расплачиваться – я уж не говорю об осложнениях с законом.
– Морган боится, что ее все равно повесят, – испуганно произнесла Эмилия.
Эдвард покачал головой:
– Женщин вешать не любят, особенно занимающих высокое положение в обществе. Даже если Тернер будет занудствовать, ее всего лишь посадят в тюрьму.
– О, разумеется, это намного лучше! – приторно-сладко пропела Эми.
– Морган, – сказал Уорд, входя в комнату. – Нам нужно поговорить.
Морган не хотела разговаривать. После того ужасного визита Эми больше не приходила. Собственно, ее не посещал никто, кроме доктора. Чудовищная несправедливость ситуации все еще жгла сердце Морган, поэтому она накричала и на доктора. Теперь ее ненавидели все. Прекрасно. Она тоже их ненавидит.
– Мне нечего тебе сказать, – сердито кинула Морган.
– Значит, говорить буду я.
– Говори, я все равно не слушаю.
Уорд вздохнул и потянулся к ее руке. Морган быстро спрятала ее под одеяло. Когда их взгляды встретились, боль, которую она увидела в глазах Уорда, пронзила ее мягкое сердце. «Лучше вспомни, – тут же велела она себе, – как эти глаза стали чернее ночи. Вспомни, каким дьяволом был этот человек, когда ты рожала, как он стоял, скрестив на груди руки, равнодушный к твоим мучениям, отказывая тебе в помощи».
– Морган, ты должна простить меня.
– Это почему я должна? Что ты сделал, чтобы заслужить прощение?
– Да ты не дала мне такой возможности!
– А это, – едко ответила Морган, – потому, что ты совершил непростительное.