Плечи Роба поникли. Он встал с кресла и надел пальто. Из кухни тянуло запахом кофе.
– Ну ладно, – согласился Роб. – Пусть остается, но только на одну ночь! За это, – добавил он, надевая шляпу, – тебя еще могут простить, поскольку подобные выходки не в твоих правилах. Надеюсь, ты уже заработал в Бостоне достаточно хорошую репутацию, чтобы это сочли просто за прихоть.
Уорд слабо улыбнулся:
– Я ведь не сделал ничего плохого.
Роб обреченно пожал плечами:
– Значение имеет не то, что мы делаем, а то, как на это смотрят другие.
– Роб, ты упустил свое призвание, – сказал Уорд, открывая дверь в сплошную снежную пелену. На улице никого не было. Пустырь через дорогу постепенно приобретал сказочный вид, который может подарить только свежевыпавший снег. – Из тебя мог получиться превосходный философ.
– Разумеется! Сегодня же вечером напишу книгу! Или завтра утром, сэр! Буквально ни свет ни заря!
Уорд закрыл дверь, чтобы не видеть больше ни снега, ни чересчур совестливого Роба, и посмотрел на лестницу. В какой комнате, в какой постели сейчас находится мисс Браун? «Здесь все постели твои».
Он изо всех сил сопротивлялся мыслям о неподобающем предложении мисс Браун. Но, вспомнив ее поцелуй, Уорд подумал: а надолго ли его хватит?
Морган проснулась в бешенстве, услышав отдаленные завывания и, где-то рядом, скрежет металла о металл. Неужели отец, наконец, отпирает дверь? Дадут ей сегодня нормальную еду или придется опять сидеть на хлебе и воде? Провести три дня подряд в комнате за несколько грубых слов, слишком жестокое наказание.
«О, – подумала она, уютнее устраиваясь на пуховой перине, – постель сегодня невероятно мягкая! Но что это за нескончаемый скрежет?» Морган открыла глаза.
В углу комнаты стояла горничная, подбрасывая в печку уголь.
Завывания доносились снаружи. Еще одна горничная раздернула розовые шторы из дамаста, за окном кружил белый вихрь. Снег. Снежная буря.
– Добрый день, мисс. Хозяин велел нам разбудить вас и привести вниз.
Хозяин. Капитан Монтгомери. Морган вспомнила ночные приключения. Она вовсе не дома, в Суссексе, она в Бостоне, Массачусетс, и спит в постели морского капитана. Она не девчонка, пришедшая в бешенство из-за деспотизма отца, а трижды вдова, нищая, как церковная мышь, грешница, которая предложила свое тело в обмен на еду и кров. Морган шумно втянула в себя воздух. Что ж, кров у нее уже есть.
Она медленно села и осмотрелась. Ночью она была слишком измученной, чтобы хоть что-то заметить. Она спала в большой, роскошно обставленной комнате с толстым малиново-золотым ковром, обоями в розочках во французском стиле и мебелью розового дерева с искусной резьбой. Комната очень выгодно отличалась от склонности Ричарда Тернера к шпилям, аркам и трилистникам готического стиля. И готического же отношения к жене.