– Хо… хорошо, – сказала Морган и позволила Уорду положить ее на кровать. Там она свернулась в комочек, уткнувшись носом в его шею и вдыхая соленый морской аромат. О, как. Морган любила его запах, как любила обнимавшие ее руки! Она могла бы провести здесь, вот так, всю свою жизнь. – Уорд, – сонно произнесла она, – как ты думаешь, любовницы часто влюбляются в тех, кто их содержит?
– Влюбляются? – переспросил он, и тело его напряглось. – Ты любишь меня, Морган?
– Очень сильно, – вздохнула она.
– Иногда и морские капитаны влюбляются в своих любовниц.
– Так ты меня тоже любишь?
– Да, – негромко ответил он. – Это потрясающее чувство, правда?
– Самое прекрасное, – сказала Морган. Значит, это правда, он любит ее. Наслаждение неспешно, словно теплый мед, обволокло ее сердце. Она какое-то время просто купалась в нем. Последние солнечные лучи заглядывали в окно. – Я и не подозревала, что мужчина и женщина могут подарить друг другу столько наслаждения, – произнесла Морган в конце концов.
Пальцы Уорда на ее талии сжались, и он, тщательно следя за своим голосом, сказал:
– Ну, я думаю, что Уэдерли был для тебя слишком стар, а Драмлин – слишком неопытен. И вообще, в приличном обществе на эти темы не разговаривают.
– В моей семье об этом вообще не говорили.
Уорд втянул в себя воздух.
– И когда ты вышла замуж за Драмлина…
– Я была в истерике. Я решила, что Барт меня смертельно ранил. Когда наконец он сумел пробиться сквозь мое невежество, то осторожно рассказал мне все, что знал сам. Как ты сам понимаешь, этого было слишком мало.
– Мне жаль, Морган, – Он крепче обнял ее и добавил: – У нас слишком разный опыт. Мое образование началось с семи лет.
– С семи! Господи Боже! Да как ты мог что-нибудь понять в таком возрасте?
– Мой отец считал, что лучше объяснить то, что я видел своими глазами. – Уорд немного помолчал, потом скованно продолжил: – Мама умерла, и отец начал приводить в дом женщин. И не испытывал никаких угрызений совести.
Морган рывком села.
– Твой отец! Не могу поверить!
Лицо Уорда сильно напряглось, нос стал крупнее, а скулы острее.
– Поверь, – бросил он.
Тоска в его мягких глазах тронула ее сердце. Морган провела рукой по его подбородку, уже покрывшемуся жесткой щетиной.
– Это было тяжело?
Уорд пожал плечами, но этот небрежный жест не помог расслабиться застывшему лицу.
– Я считал, что это нормально.
Морган положила голову на грудь Уорда, как на подушку. Биение его сердца, низкое рокотание голоса успокаивали.
– И ты наткнулся на него, когда он был с женщиной…
– С двумя.
– И он все тебе объяснил? Господи, надеюсь хоть, не показал?