Другие улыбались, но вовсе не покровительственно, а Литтл сказал в своей обычной спокойной манере:
— Будем тогда надеяться, что посчитаемся с ними. Печально то, что мы, пока их флот цел, находимся в смертельной опасности. Нельсон не может вечно гоняться за ним, а Наполеону хватит двух-трех дней, чтобы удержать Пролив и переправить сюда свою армию.
Это была угнетающая мысль, и все ощутили на себе ее тяжесть. Беркли, допив свой бокал, прервал наступившую тишину:
— Сидите тут как сычи, если хотите, а я иду спать. У нас своих забот хватает, незачем выдумывать новые.
— Да, мне завтра рано вставать, — поддержала его Харкорт. — Селеритас хочет, чтобы Лили поупражнялась в стрельбе утром, до общих маневров.
— Ну что ж, пойдемте все на покой, — сказал Саттон. — Мы сделаем большое дело, наведя порядок хотя бы в своем отряде. Если представится случай расколошматить флот Бонапарта, одна формация с длиннокрылом непременно понадобится — либо наша, либо какая-то из двух дуврских.
Компания разошлась, и Лоуренс задумчиво поднялся к себе в башню. Длиннокрыл способен плевать в цель с большой меткостью. В первый день их совместных учений Лоуренс видел, как Лили поражает мишени с одного захода, с высоты около четырехсот футов. Ни одна наземная пушка не стреляет так высоко. Лили можно достать разве что из перечницы, но настоящая опасность угрожает ей с воздуха. Она сама будет мишенью для каждого вражеского дракона, а отряд в целом призван ее защищать. Лоуренс понимал, какая это грозная сила. Не хотел бы он оказаться на корабле под такой формацией. Возможность принести Англии столь ощутимую пользу придавала свежий интерес его ежедневным трудам.
А вот интерес Отчаянного, к несчастью, убывал на глазах. Первейшим условием совместных полетов была точность, сохранение своей позиции по отношению к остальным.
Отчаянный, все время ограничиваемый средней скоростью и маневренностью своего звена, много ниже его собственных возможностей, скоро начал скучать. Лоуренс слышал однажды, как он спрашивает Мессорию:
— А повеселее полеты у вас бывают?
Мессория, заслуженная драконица тридцати лет, вся покрытая боевыми шрамами, служила предметом всеобщего восхищения.
— Скажешь тоже, повеселее, — фыркнула она. — Какое же веселье в бою? Ничего, привыкнешь.
Отчаянный вздохнул и вернулся к занятиям. Больше он не жаловался и послушно выполнял все указания тренера, но энтузиазма не проявлял, что невольно беспокоило Лоуренса. Капитан старался занять его чем-нибудь увлекательным и продолжал читать ему вслух. Отчаянный все так же интересовался всем, что относилось к математике и прочим наукам, прекрасно все понимал и порой объяснял своему капитану только что прочитанный текст.