В человеческой истории всегда доминировали необузданное насилие, «злобная агрессия» — по определению Эрика Фромма — и ненасытная жадность и стяжательство, постоянное желание иметь все больше и больше. На протяжении столетий мы наблюдаем расовую, культурную, политическую и религиозную нетерпимость, время от времени взрывающуюся в войнах и кровавых революциях, нашествиях, завоеваниях и господстве.
В наши дни эта ситуация усугубляется вкладом материалистической науки и ее глубокого идеологического воздействия. Господствующее научное мировоззрение в некотором смысле поддерживает жизненную стратегию, основанную на индивидуализме и соревновательности, а не на синергии и сотрудничестве. В контексте дарвинистского и фрейдистского мышления вполне естественно, законно и приемлемо преследование эгоистических целей за чужой счет. Это отражает нашу истинную природу, основанную на примитивных инстинктах, и полностью согласуется с дарвинистским принципом: «выживает сильнейший».
Налицо также далеко идущие экологические последствия действия старой парадигмы, то отношение к природе, о котором говорил Пит и которое впервые сформулировал Френсис Бэкон. Это беспощадная эксплуатация природы, расхищение необновляемых ресурсов, глобальное загрязнение среды. Поэтому нам необходимы новые стратегии, которые сделают возможной трансформацию таких деструктивных человеческих тенденций, как злобная агрессия и ненасытная жадность, а также всесторонний пересмотр существующей системы ценностей и научного мировоззрения. В нашей культуре, для которой характерно непомерное, зачастую необоснованное и нереалистичное почитание науки, нельзя переоценивать значение смены парадигмы.
Ласло: Стэн, вы говорите о нынешнем почитании науки, упомянув в то же время господство картезианского, бэконианского и ньютоновского взглядов. Мне кажется, что мы питаем пиетет к полностью отжившей науке.
Гроф: Да, проблема именно в этом.
Ласло: Одна из трудностей в развитии и распространении нового сознания заключается в его неизбежном противостоянии доминирующему мировоззрению, поскольку речь идет о воззрении научно-технического истеблишмента. Поэтому необходимо также обновление наших представлений о том, что на самом деле сообщают нам науки. Ведь по сути общество в целом отстает от ведущего края научной мысли.
Гроф: Именно это я и хотел сказать. Престиж науки необычайно высок, но то, что большинство людей подразумевают под наукой, является ньютоновско-картезианской парадигмой, центральное место в которой занимает монистический материализм. Такой способ мышления порождает для нас ужасные последствия — как на индивидуальном, так и на коллективном уровне. Поэтому так важно, чтобы глубокая внутренняя трансформация сочеталась с пересмотром устаревшего научного мировоззрения. В связи с этим, Эрвин, я считаю, что работа, которую вы ведете, чрезвычайно важна для нашего будущего. Помимо того, что она предлагает блистательный синтез таких уже существующих общих концептуальных теорий, как концепции Дэвида Бома, Руперта Шелдрейка и Ильи Пригожина, она делает возможным преодоление разрыва между наукой и духовностью. Наука с отчетливо антидуховной установкой в обществе, где она пользуется громадным уважением и авторитетом, заметно сдерживает интерес людей к духовному поиску.