Весной 1957 г. мне предложили стать разведчиком-нелегалом. (Можно было догадаться, что в этом "виноваты" две мои прекрасные преподавательницы, которые, по всей вероятности, поделились с руководством своей оценкой "качества" моего немецкого языка.) Я отказался, сославшись на возраст (больше тридцати лет - это мне тогда казалось очень много) и броский внешний вид (лыс), на то, что обременен семьей. Но обойтись без службы в нелегальной разведке все-таки не смог. В августе того же года я с семьей выехал в Берлин в Аппарат Уполномоченного КГБ СССР при МГБ ГДР.
С тех пор прошло 35 лет. Я с большой теплотой вспоминаю своих первых руководителей А.М.Короткова, Т.Н.Бескровного, Н.М.Горшкова, Н.А.Корзникова, Б.Я.Наливайко, В.И.Кирюхина, С.И.Буянова, А.А.Корешкова, других сотрудников нелегальной разведки, имена которых не имею права называть, и благодарен им за их участие в моем становлении как разведчика в боевых условиях. Это они шли на риск, поручая и доверяя мне и другим, таким, как я, выполнение оперативных заданий. Каждый из них - героическая страница в истории внешней разведки. И каждый из них достоин отдельной книги.
Я начал свою работу в нелегальной разведке рядовым оперативным работником. Да и за эту первичную должность пришлось побороться. Берлинские кадровики, решавшие мою судьбу, пытались назначить меня оперативным переводчиком. Я отказался и попросил откомандировать меня на Родину. Резкий отказ стал причиной вызова к Уполномоченному КГБ в ГДР генералу А.М.Короткову.
- В чем дело? - сухо спросил он.
- Я прошу назначить меня на должность, близкую хотя бы по окладу той, что я занимал в Армии.
- Но Вы же ничего у нас пока не знаете.
- Но и Ваши сотрудники не все знают и умеют. Не могут же они спланировать наступление артиллерийского полка.
- Согласен. Идите и работайте. Мы еще встретимся и поговорим.
Второй раз кадровики приняли меня приветливее и отправили в отдел нелегальной разведки к одному из ее руководителей полковнику В.И.Кирюхину.
В его кабинете я застал группу сотрудников, критически посмотревших на бывшего армейского капитана.
Мы познакомились. Мне пришлось обстоятельно ответить всего лишь на один вопрос: могу ли я сделать жизнь другого человека. С тех пор прошло столько лет, но я помню этот вопрос... "Сделать жизнь" можно, но как же это трудно, каких требует знаний, сколько разных особенностей нужно предусмотреть, чтобы ожила, заговорила и принесла пользу придуманная и отдокументированная тобой жизнь иностранца, в которого превращался советский разведчик.