— Ну и убирайся на свой Путь, — Мэргэ с грохотом передвинула кастрюлю. — Полсотни лет назад я имела глупость полюбить тебя и спасти от этой кошки и вечного скитания. А теперь ты хочешь всё бросить из-за того, что какая-то профурсетка примчалась в Вэльтарет, а перед этим в горах играл какой-то Рог. Я сделала тебя нормальным уважаемым человеком, подарила тебе с дюжину детей и лучшие годы своей жизни. А она? Что она тебе дала? Мне, да и тебе, осталось ещё в лучшем случае полжизни, а эта… Да ты посмотри, посмотри! Она же совсем не изменилась, только волосы длиннее задницы стали.
— Не смей так говорить о Фэль! — в голосе отца зазвучал металл. — Ты её совсем не знаешь. За тридцать лет совместных брожений я узнал её достаточно хорошо, чтобы…
Инри отупело уставился в стенку, пытаясь осознать услышанное: «Фэль мне не тётка, по крайней мере, не родная. Это ещё объяснимо, но вот… Пятьдесят лет папа женат на маме, если он до этого ещё и тридцать лет бродяжил с Фэль, и при этом они могли самостоятельно передвигаться, то им как минимум под девяносто. Да быть этого не может!.. Если только они не…». Он мотнул головой, а Мэргэ, повысив голос, продолжала:
— Что значит «достаточно хорошо»? Достаточно хорошо узнать женщину можно, лишь создав с ней семью. А ты большее, что мог сделать, так это просто с ней спать. Уверена, что так же «хорошо» её знает половина бродяг на этом вашем Пути! Или у вас ещё и ребёночек где-то имеется? А?
Этот монолог склочной и ревнивой стервы прервала звонкая пощёчина:
— Так будет всякий раз, когда я услышу подобное о моей сестре, — спокойно предупредил Нэррэ, без тени раскаяния глядя на плачущую жену, и с горечью добавил. — Подумать только, что ту жизнь я променял на это. Тьфу! — он сплюнул на пол и тут увидел сына. — Чего тебе?
— Фэль попросила чашку тёплой воды…
— И чистый холст, — закончил трактирщик, пошел в кладовую и вынес моток бинтов. — Отнеси ей и скажи, что я ещё зайду.
Инри торопливо кивнул, налил воды и со всех ног бросился к Фэль.
Девушка в это время перебирала содержимое сумки, откладывая какие-то остро пахнущие мешочки, склянки, плотно закрытые ладанки. Оглядев ворох этого добра, она половину смахнула в сумку.
— Что это будет? — спросил любопытный Ярт.
— Мазь, — она откинула мешающие ей волосы за спину и досадливо поморщилась. — Надо же было мне ленту потерять.
— Держи, — Ярт протянул ей полоску кожи, до этого стягивавшую его непокорные волосы в хвост.
— У вас в Вэле все такие добрые? — усмехнулась она. — Если да, то я, пожалуй, останусь.
— А разве ты собираешься уехать? — он настороженно напрягся.