— Он может не прийти. Герик был намного более милым в детстве, когда по вечерам кормилица приносила его к нам на часок. Мы с ним играли, а потом отсылали спать. А теперь он говорит такие гадкие вещи, когда злится, а злится он часто и безо всяких причин.
Филомена поджала губки, пощипала себя за щеки, разгладила кожу над бровями, но все-таки послала одну из горничных найти юного герцога и передать, что мама настоятельно просит его навестить ее.
Пока мы ждали, герцогиня продолжала заниматься собой, а я подошла к окну, раздумывая, как бы начать разговор о ренте. Управление Филоменой оказалось целой наукой, и я радовалась, что мне не придется иметь с ней дело дольше одного дня.
За окном, обрамленным тяжелыми занавесями, открывался успокаивающий своей красотой простор. К югу от Комигора простирались пшеничные поля; золотой океан, плещущийся у каменных стен, тянулся далеко, насколько хватало глаз.
Тут я услышала шипящий звук. Взгляд, брошенный через плечо, подтвердил, что источником его была тетушка Филомены, которая что-то настойчиво нашептывала на ухо герцогине. Та отвечала ей не столь тихо:
— Да никакая она не ведьма. Она просто вышла замуж за чародея…
Почувствовав на себе мой взгляд, старуха побледнела и отступила от кровати.
Удивительно, как много людей верят, что брак с чародеем должен наделить женщину собственными магическими силами. Часто я мечтала о том, чтобы это оказалось правдой.
— …да и тот давным-давно мертв.
Прошло еще некоторое время. Филомена слегка постукивала по зубам уголком серебряного зеркальца. Внезапно она нарушила тишину:
— Думаю, тебе следует отдать перстень мне.
Я сидела на узком подоконнике, откуда одновременно могла наслаждаться видом из окна и приглядывать за спальней.
— Я отдам его только законному владельцу.
— Какая тебе разница, кто его у тебя заберет? Герик еще слишком юн, чтобы носить его, и я могу забрать у него перстень сразу, как только ты уедешь.
— Если я отдам кольцо Герику, а ты его заберешь, он будет знать — у кого кольцо есть, а у кого нет. И не будет никакого недопонимания.
Я доверяла Филомене лишь до тех пор, пока не теряла ее из виду.
Герцогиня все еще дулась, когда мальчик вошел в комнату.
— Герик, дорогой мой! Ты пришел порадовать свою бедную мамочку?
Филомена не ждала ответа, а мальчик, по-видимому, не собирался его давать. Впрочем, не думаю, что его ответ пришелся бы матери по вкусу. Выражение его лица было высокомерным и отчужденным, и мне казалось, что он старательно избегал смотреть в мою сторону. Хотя я стояла прямо напротив дверей в спальню, он сразу направился к постели матери и позволил ей потрепать себя по щеке.