Не снимая с головы бараньей шапки, верзила ухватил пробегавшую мимо Пелагею, поднял на руки, закружил.
– Поставь! Поставь меня на место сейчас же! – запротестовал та.
Силач осклабился:
– Вот прежде поцелуй! Тогда поставлю.
– Целовать тебя? – девушка безуспешно пыталась вырваться. – Этакое чудовище! Ну, пусти же, Парас!
Парняга, не дожидаясь уже согласия, сам впился девчонке в губы, и та принялась бить его руками по голове, даже сбила шапку. Парас только смеялся…
Наконец, угомонившись, он поставил Пелагею на пол, подбоченился:
– Скоро подарю тебе столичных гостинцев!
Девушка лишь усмехнулась:
– Что ж, подари.
Казалось, ее ничуть не смутила только что произошедшая сцена, скорее даже наоборот, вызвала даже некоторую гордость или, лучше сказать, горделивость, вот мол, смотрите все: самое страшное на острове чудовище – мое!
– Привет, Парас! – почтительно поздоровался с парнягой кто-то из корабельщиков. – Как твой карбас – еще не потонул?
– А с чего ему тонуть? – верзила, наконец, соизволил заметить присутствующих. – Мой карбас будет понадежнее многих! – он повернулся к кухне. – Эй, Пелагея! Спроворь-ка мне стаканчик вина!
– Ты и за прошлые стаканчики еще не заплатил!
– Заплачу! В самые ближайшие дни заплачу, клянусь Пресвятой девой! – истово забожился Парас.
– Ишь! – Пелагея все ж таки сжалилась, принесла стаканчик. – С чего это ты собираешься разбогатеть?
– Да так… – парняга вдруг потерял всю свою браваду. – Будет одна оказия… Ну, твое здоровьице, Пелагея!
– Ха, здоровьице! Лучше б и впрямь что-нибудь подарил!
– Подарю! Богом клянусь, подарю. Может быть, уже завтра.
Залпом опрокинув стакан, Парас поднял с пола шапку и, нахлобучив е на голову, ушел, ни с кем не прощаясь.
– Во – тип! – подсел к Лешке Афиноген. – Видали?
– Да уж, – согласился молодой человек. – Жаль только девушку – больно уж звероватый у нее поклонник. Прямо даже сказать – опасный.
– Верно вы заметили – опасный, – усмехнулся капитан «Агаменона». – Только опасен он не для девушки… а для того, на кого она положит глаз!
– Как? – вполне искренне изумился Лешка. – Она еще и…
– Вот именно, – Афиноген покачал головой. – Вот именно. Не забывайте мое предупреждение… впрочем, думаю, мы тут недолго пробудем, «Святой Николай» уж всяко прибудет завтра с утра.
– Дай-то Бог, – улыбнулся старший тавуллярий. – Дай-то Бог.
Допив кружку, он вышел на улицу – не выносил уже сгущавшейся в таверне духоты. Кругом открывался премилый вид: аккуратные домики, луга, сады, синие горы. И палевая гладь моря с нежно-золотистой дорожкой клонящегося к закату солнца.