Нюта с усилием глотала чай, едва удерживаясь от дремоты.
Пережитые за последние дни волнения, бессонные ночи сделали свое дело. Ее веки слипались помимо воли; в какой-то неясный туман окутывались предметы в глазах.
— Спать хотите?.. Прилягте вот на диван, до завтрака далеко…Сосните… Господь с вами. Я вот свою подушку вам одолжу…
Точно сквозь сон увидела Нюта склоненное над нею лицо Юматовой… Черные ласковые, печальные глаза… грустную улыбку…
— Ложитесь, милая, не стесняйтесь…
Две тонкие, бледные, с голубыми нежными жилками, руки помогли ей подняться со стула. Другие подхватили ее и бережно довели до дивана. Нюта опустилась, обессиленная, полусонная, на приятно холодившую ей затылок клеенку дивана.
Те же заботливые, нежные руки приподняли ее голову, подсунули под нее подушку и снова опустили на нее отяжелевшую головку девушки. Еще раз склонилось желтовато-бледное лицо над Нютой, темные, грустные глаза блеснули ей лаской, и… желанный сон распластал над нею свои благодетельные крылья.
Что было потом, Нюта помнит смутно. Сквозь сон, чуткий, но тяжелый, вследствие переутомления нервов, она слышала все же, как раскрывались двери комнаты номер десятый, как входили осторожно какие-то незнакомые фигуры в серых форменных платьях и передниках с красными крестами на груди и белыми косынками на головах.
Приходили, спрашивали о чем-то шепотом хозяек «десятого номера», смотрели подолгу на спавшую Нюту, делились впечатлениями и снова уходили чуть слышным, едва шелестящим, как бы монашеским шагом.
Сквозь прижмуренные веки что-то красным светом заиграло перед закрытыми глазами Нюты. Она мгновенно раскрыла глаза.
Лампа под красным абажуром, стоявшая на одном из письменных столиков, освещала комнату. Был вечер, может быть ночь… Сквозь темные шторы пробиралась осенняя мгла… Где-то, вдали, мерцали золотисто-красные точки зажженных фонарей.
— Проснулись, — услышала Нюта бархатистый нежный голос… — Долго спали. Отдохнули хорошо?
Девушка смутилась.
Как могла она спать так долго, целый день?!
— Который час? — робко осведомилась она, поднимая голову.
— Скоро шесть часов… Сейчас пойдем обедать… Сестра Кононова отпросилась в отпуск до вечера… Котик у Есиповой в лазарете, навестить пошла. А я вас караулила, чтобы не убежали, — заключила с легкой улыбкой сестра Юматова, глядя на Нюту.
Последняя с благодарностью взглянула на молодую женщину, так заботливо отнесшуюся к ней с первой же встречи.
При свете электрической лампы, прикрытой матовым розовым колпаком, в виде исполинского цветка мака, лицо сестры Елены казалось много моложе и свежее, нежели днем. Ее странная, особенная какая-то, одухотворенная красота поразила Нюту. Это было лицо мученицы, пережившей свои страдания и приблизившейся через них к Богу.