Завтра… завтра обо всем нужно снова хорошенько подумать, размышляла Бронуин, открывая ставню на галерее, чтобы взглянуть в окно и бросить взгляд на стены двора и дальше, на поросшие травой низины и изломанную линию берега, куда днем под сенью пурпурно-черных знамен ускакал со своими соратниками Ульрик. Завтра вместе с тетей она поедет верхом в разграбленную деревню и посмотрит, что можно сделать для тех, кто пострадал от нападения, оставшись без крова и пропитания. Она не может участвовать в разгроме разбойников, но, не исключено, ей удастся узнать об этом деле несколько больше, чем английским рыцарям.
Бронуин уловила какое-то движение вдали у леса и сразу определила, что это новый лорд Карадока возвращается в замок. Вздох несказанного облегчения сорвался с ее губ. Она торопливо захлопнула ставню и перегнулась через перила, оглядывая зал, раскинувшийся внизу.
– Гарольд, поторопите всех на кухне. Милорд возвращается и, конечно, он проголодался!
Старший слуга коротко поклонился Бронуин, выказывая ей лишь самую толику необходимого почтения. Он болезненно воспринял изменения, которые внесла леди в составленное им меню, и то, что его предшественнику Гриффину было вменено в обязанность проверять исполнение распоряжений хозяйки. Хотя в Карадоке готовилось гораздо меньше блюд, чем при королевском дворе, но Бронуин не сомневалась: кушанья, приготовленные поварами Карадока, не уступают английским. Леди Гвендолин долго учила своих слуг на кухне, как наилучшим образом использовать те продукты, которыми они располагают, а чутье мастера Мейтлена в том, что касалось внешнего вида подаваемых блюд, всегда было безукоризненно.
К тому времени как Ульрик в окружении своих рыцарей вошел в большой зал, Бронуин уже стояла у стола на возвышении, следя за тем, как расставляют миски с супом из сыра с приправами. К неудовольствию молодой хозяйки Ульрика окружали также и собаки ее отца, выказывая преданную любовь к своему новому повелителю. Из уважения к матери отец Бронуин держал собак на заднем дворе замка, откуда они могли заходить во внутренний двор, но большой зал всегда оставался чистым, здесь никогда не пахло псиной, порядок поддерживался получше, чем в самом Вестминстерском дворце.
Из своей комнаты вышла тетя Агнесе привлеченная шумом, лаем собак и смехом. Она спустилась по лестнице и направилась к одной из корзинок со свежими хлебцами, расставленными на равном расстоянии одна от другой по всему столу. Занятая своими мыслями, Агнес принялась жевать один из продолговатых хлебцев и, повернувшись, собралась подняться по лестнице и вернуться к себе, не переставая что-то шептать себе под нос.