— Я никогда его не любила, и ты это знаешь.
Майрон открыл было рот, но промолчал. Ворошить горькие воспоминания было ни к чему.
— Что привело тебя обратно в город? — спросил он.
— В течение этого семестра я буду преподавать в Нью-Йоркском университете.
Сердце Майрона вновь учащенно забилось.
— Где ты поселилась? Опять на Манхэттене?
— Переехала туда в прошлом месяце.
— Я очень огорчен тем, что случилось с твоим отцом…
— Мы получили твои цветы, — прервала его Джессика.
— Я с удовольствием сделал бы и больше…
— И хорошо, что не сделал. — Джессика допила пиво и добавила: — Мне пора. Была рада тебя увидеть.
— А мне казалось, ты собираешься с кем-то встретиться.
— Я ошиблась. Извини.
— Я по-прежнему тебя люблю.
Джессика поднялась на ноги и кивнула.
— Может, попробуем еще раз? — спросил Майрон.
— Нет, — ответила она и двинулась к выходу.
— Джесс…
— Что?
Майрон размышлял, стоит ли сообщить Джессике о фотографии ее сестры в порнографическом журнале, но сказал лишь:
— Ты не согласишься как-нибудь пообедать со мной? Посидим, поговорим.
— Нет.
Джессика отвернулась и ушла, вновь оставив Майрона в одиночестве.
Уиндзор Хорн Локвуд Третий слушал Майрона, сцепив руки. Сплетенные пальцы прекрасно сочетались с обликом Уина, во всяком случае, у него это получалось куда лучше, чем у Майрона. Когда Майрон завершил свой рассказ, Уин еще несколько секунд молчал. В этот момент его поза казалась еще внушительнее. Наконец он положил руки на стол.
— Нечего сказать, денек выдался хлопотливый.
Майрон снимал помещение для конторы у своего бывшего соседа по комнате в общежитии колледжа, Уиндзора Хорна Локвуда Третьего. Когда кто-то говорил, что личность Майрона не имеет ничего общего с его именем, Майрон воспринимал это как похвалу. А вот Уиндзор Хорн Локвуд был целиком под стать своему имени. У него были светлые волосы, уложенные в безукоризненную прическу, разделенные справа идеальным пробором, и безупречно изваянные аристократические черты лица, пожалуй, даже слишком правильные.
Одежда Уина всегда была подобрана с изысканным вкусом. Он носил пуловеры, светлые рубашки с вышитыми инициалами, брюки защитного цвета, белоснежные туфли (со Дня поминовения павших до Дня труда[2]) или остроносые ботинки (со Дня труда до Дня поминовения павших). Помимо всего прочего, в речи Уина проскальзывал еле заметный акцент, который никак нельзя было соотнести с определенным географическим пунктом, и уж тем более с такими школами, как Эндовер или Эксетер (сам Уин учился в Эксетере). Уин довольно посредственно играл в гольф и принадлежал к пятому поколению членов старомодного филадельфийского клуба «Мерион-гольф» (здесь ему была обеспечена фора в три очка) и к третьему поколению не менее старомодного клуба «Сосновая долина» на юге Нью-Джерси. Круглый год он щеголял характерным для любителя гольфа загаром, покрывавшим только руки и V-образный клин на груди, так как в традиционной одежде игроков в гольф предусмотрен короткий рукав и глубокий вырез на шее. Остальное тело Уина отличалось лилейной белизной, и при загаре кожа на нем всегда сгорала.