Когда Майрон закончил свой рассказ, несколько минут в машине царило молчание. Наконец Майрон спросил:
— С тобой все в порядке?
Кристиан кивнул. Он был очень бледен.
— Спасибо, что не бросили меня, — сказал он.
— Кэти любила тебя, — ответил Майрон. — И очень любила. Не забывай об этом.
Кристиан снова кивнул.
— Мы должны найти ее.
— Я стараюсь.
Кристиан поерзал и повернулся лицом к Майрону.
— Когда меня обхаживали разные крупные агентства, это было… как бы сказать… не по-человечески. Все упиралось в деньги. Да и сейчас дело обстоит так же, я точно знаю. Не сочтите меня наивным, но с вами все было по-другому. Я нутром почуял, что вам можно доверять. Наверное, я хочу сказать вот что: вы для меня не просто агент, а нечто большее. Я рад, что выбрал именно вас.
— Я тоже, — ответил Майрон. — Возможно, сейчас не время задавать такие вопросы, но откуда ты узнал про меня?
— Один человек восторженно отзывался о вас.
— Что за человек?
Кристиан улыбнулся.
— Не догадываетесь?
— Какой-нибудь клиент?
— Нет.
Майрон покачал головой:
— Тогда ума не приложу.
Кристиан опять заерзал и сел прямо.
— Джессика, — сказал он. — Она поведала мне историю вашей жизни, рассказала, как вы играли, как были травмированы, через что прошли, как работали на ФБР. Джессика говорит, что вы лучший человек, какого она когда-либо знала.
— Вообще-то Джессика не очень разговорчивая.
Они замолчали. С перекрестка можно было попасть только на среднюю полосу Нью-Джерси-тернпайк, и машины тут буквально ползли. Надо было ехать по западной ветке. Майрон хотел вырулить на соседнюю полосу, но тут Кристиан произнес слова, которые едва не заставили его резко нажать на тормоз:
— Моя мать когда-то позировала голышом.
Майрон решил, что ослышался.
— Повтори-ка.
— Я был совсем еще ребенком. Не знаю, напечатали эти снимки в журнале или нет. Сомневаюсь: в те времена мать уже утратила едва ли не всю свою привлекательность. В двадцать пять лет она выглядела на все шестьдесят, потому что была нью-йоркской проституткой. Промышляла на улицах. Я не знаю, кто мой отец. Мать думала, что один из парней, встреченных ею на вечеринке холостяков, но понятия не имела, который именно.
Майрон украдкой взглянул на Кристиана. Тот смотрел прямо перед собой сквозь лобовое стекло. Выражение лица по-прежнему было таким же, как на футбольном поле.
— Я думал, родители вырастили тебя в Канзасе, — осторожно произнес Майрон.
Кристиан покачал головой:
— Это были дед с бабкой. Мать умерла, когда мне исполнилось семь, и меня усыновили. Все по закону, фамилия была одна и та же, так что я просто делал вид, будто они мои родители.