«Все будет хорошо», – уверила она себя. Молодой Вулфстан де Клайтон отнюдь не стареющий Бальдрик де Кресси, которого толкнули на перепуганную четырнадцатилетнюю девочку. Не жестокий Одо де Эйвиль. Не суровый новоиспеченный барон Хэрси, отчаянно нуждающийся в наследнике. Вулфстан де Клайтон – красивый, обаятельный, жаждущий любви молодой человек, недаром же он ездил к монастырю только для того, чтобы увидеть хоть издали Бертраду.
И все же подавленное настроение не покидало ее. «Нас всех продают, как недвижимое имущество». Усилием воли она отмела эту мысль. Этот лунный свет порождает причудливые видения. Замок Морле полон привидений, долгое пребывание в нем действует на нее удручающе.
«Только бы он не испугал ее!»
На смотринах Констанс внимательно рассматривала мужские достоинства своего будущего зятя. Констанс трудно было сказать, насколько подходит он для ее узкобедрой сестры, которая живет в мире грез и испытывает такое тяготение к тихой монастырской жизни.
Бог даст, де Клайтон проявит необходимое терпение и выдержку, не будет торопить события. Бальдрик де Кресси возился почти всю ночь, чтобы проникнуть в нее. Констанс вспомнила, что он даже пользовался жидким маслом.
Силы небесные, как ее мысли сбиваются и путаются, когда она думает о том, что вытворяют мужчины и женщины в постели. Сама она не испытывала ничего, кроме смущения и растерянности. И удивлялась, что привлекательного находят в этом занятии многие люди.
Прямо под ней одна из теней разделилась на две. Обнявшись, парочка направилась к пиршественным столам.
Все смертные жаждут того, что называется «плотскими утехами». Неудивительно, что и Констанс не перестает думать об этом. Похоть чувствуется везде и во всем. Она переполняет даже пленника, томящегося на цепи в фургоне. От него так и исходят чувственные токи. Она вспомнила, как, запрокинув голову, он пел боевую песню саксов. Говорят, что слабоумные и идиоты обладают особенно большой мужской силой. Если вспомнить то, что она видела у пленника, так оно, очевидно, и есть.
Констанс вдруг почувствовала сильное жжение в грудях. И внизу живота разлилось жгучее томление. Волей-неволей ей пришлось вытравлять из своих мыслей образ огромного золотоволосого безумца.
Высунувшись, она шумно захлопнула ставни. Проснувшаяся Беатрис захныкала. Констанс скинула с себя туфли и улеглась рядом с дочерью.
Окровавленная простыня с кровати новобрачных была показана рано утром, и только семьям жениха и невесты. О том, что физическая близость молодоженов состоялась, было объявлено еще ночью, когда четверо братьев жениха, ворвавшись в пиршественный зал, во всеуслышание сообщили эту новость.