Фулберт подкупил слугу Абеляра Тибо. Однажды ночью он впустил каноника в сопровождении нескольких мужчин в комнату своего хозяина. Фулберт и его сообщники вошли в спальню, увидели Абеляра спящим и кастрировали его.
Она взяла Констанс за руку и подняла ее со стула.
– Не огорчайся. Мы все были расстроены, когда это случилось. Но теперь уже ничего не поделаешь, дело сделано.
Констанс не могла двинуться. Только ошеломленно смотрела на лицо своей тети.
– Спаси нас всех, о Пресвятая Мать, – шепнула она. – И что с ними стало? Аббатиса подтолкнула ее в сторону двери:
– Остальное я доскажу тебе после окончания молитв.
Констанс не спалось. Кровать была жесткая, келья, в которую ее поместили, очень холодная, даже накинутый поверх одеяла меховой плащ не помогал ей согреться.
Когда Констанс ложилась спать, к монастырским воротам подошел рыцарь Карсфу и попросил, чтобы она разрешила заночевать своему эскорту в деревне. Констанс дала позволение, хотя и знала, чем вызвана подобная просьба. Конечно, рыцарям приятнее было находиться по соседству с деревенским трактиром, чем с монастырской стеной.
Забравшись под одеяло, Констанс слышала обрывки разговоров и шаги в доме для гостей, где ночевали подруги Дианы Доль. Когда они наконец угомонились, в коридорах послышалось шушуканье и хихиканье. Констанс догадалась, что это молодые девушки направляются в находящийся во дворе нужник. Своего рода вечерний ритуал.
Ночные часы тянулись медленно. Она нуждалась в отдыхе, но никак не могла заснуть. После долгого путешествия из Баксборо Констанс испытывала сильное утомление, почти изнеможение, ее мучительно терзал вопрос: зачем король приглашает ее в Винчестер, к тому же ее снедала тревога: не носит ли она под сердцем ребенка белокурого пленника. Ее мысли, взбудораженные рассказом тети о судьбе Абеляра и Элоизы, все никак не успокаивались.
Господи, думала она, ворочаясь на жесткой кровати и стараясь плотнее завернуться в одеяло, кого может оставить равнодушным такая трагедия? Когда тетя досказала ей все, что знала, она долго плакала, думая об Элоизе и ее ребенке. Даже о Пьере Абеляре она не могла думать без слез.
Констанс не решилась спросить, не было ли в окружении Пьера Абеляра школяра по имени Сенред. Любопытно, что история, рассказанная тетей, почти во всех подробностях совпадала с тем, что она слышала от отца Бертрана.
В то утро, когда распространилось известие о предательской расправе, учиненной над Пьером Абеляром в его собственной спальне, весь Париж был ошеломлен и охвачен справедливой яростью. Возглавляемая его учениками толпа нашла Тибо, который впустил наемников Фулберта, ослепила и кастрировала его. Самозваный дядя Элоизы каноник Фулберт укрылся в кафедральном соборе.