Комиссар закурил трубку, прошелся по салону.
– Каюсь, грешен. В самом начале подозревал господина баронета, но вовремя получил справку о его… об-стоятельствах и выбрал другую мишень.
Вас, сударыня. – Гош обернулся к мадемуазель Стамп.
– Я заметила, – с достоинством ответила та. – Только никак не могла взять в толк, чем это я так уж подозрительна.
– Ну как же? – удивился Гош. – Во-первых, по всему видно, что разбогатели вы совсем недавно. Это само по себе уже подозрительно.
Во-вторых, вы солгали, будто никогда не бывали в Париже. А между тем на веере у вас золотыми буковками написано «Отель „Амбассадор“. Правда, веер вы с собой носить перестали, но у Гоша глаз острый. Я сразу приметил эту вещицу. В дорогих отелях постояльцам преподносят на память такие вот штучки. „Амбассадор“ как раз на улице Гренель и находится, в пяти минутах ходьбы от места преступления. Гостиница шикарная, большая, в ней много кто останавливается, зачем же мадемуазель Стамп скрытничает, спросил я себя.
Что-то здесь не так. Еще эта Мари Санфон у меня в башке засела… Комиссар обезоруживающе улыбнулся Клариссе Стамп. – Что ж, попетлял, походил кругами, но в конце концов вышел на настоящий след, так что не велите казнить, мадемуазель.
В эту секунду Гош увидел, что рыжий баронет сидит белей простыни:
Челюсть трясется, зеленые глазищи горят, как у василиска.
– Что это еще за… мои «обстоятельства»? – медленно заговорил он, яростно давясь словами. – Вы на что намекаете, господин ищейка?
– Ну-ну, – примирительно поднял руку Гош. – Вы, главное, успокойтесь. Вам волноваться нельзя. Обстоятельства и обстоятельства, кому какое дедо? Я ведь к тому сказал, что вы у меня в фигурантах перестали числиться. Где, кстати, ваша эмблемка-то?
– Я выбросил, – резко ответил баронет, все еще меча глазами молнии.
– Она мерзкая! Похожа на золотую пиявку! Да и…
– Да и не пристало баронету Милфорд-Стоуксу носить такую же бляшку, как всякие там нувориши, да? – проницательно заметил комиссар. – Еще один сноб. Мадемуазель Стамп, кажется, тоже обиделась:
– Комиссар, вы очень красочно описали, чем именно подозрительна моя персона. Благодарю, – язвительно качнула она острым подбородком. – Вы все-таки сменили гнев на милость.
– Еще в Адене я послал в префектуру ряд телеграфных запросов.
Ответов дождаться не успел, потому что требовалось время навести справки, но в Бомбее меня уже ждали депеши. Одна из них касалась вас, мадемуазель.
Теперь я знаю, что с четырнадцати лет, после смерти родителей, вы жили у троюродной тетки в деревне. Она была богата, но скупа, держала вас, свою компаньонку, в черном теле, чуть ли не на хлебе и воде.