По номеру, полученному от monsieur NN, протелефонировал московскому представителю заказчика, которого было велено называть «господин Немо». Эти нелепые прозвища уже не казались Ахимасу смехотворными – видно было, что здесь не шутят.
– Слушаю, – прошелестел голос в трубке.
– Это Клонов, – сказал Ахимас в переговорное устройство. – Мне нужен господин Немо.
– Слушаю, – повторил голос.
– Передайте, чтобы мне срочно доставили словесный портрет Екатерины Головиной.
Ахимас еще раз повторил имя любовницы Соболева и разъединился.
М-да, конспираторы из защитников престола неважные. Ахимас взял у кельнера телефонный справочник и посмотрел, что за абонент числится под номером 211. Надворный советник Петр Парменович Хуртинский, начальник секретной канцелярии московского генерал-губернатора. Неплохо.
Через два часа курьер доставил в гостиницу запечатанную депешу. Телеграмма была короткой:
«Блондинка, серо-голубые глаза, нос с небольшой горбинкой, худощавая, стройная, рост два аршина четыре вершка, бюст небольшой, талия тонкая, на правой щеке родинка, на левой коленке шрам от падения с лошади. NN»
Про левую коленку и родинку было лишнее. Главное, что определился типаж: худосочная блондинка небольшого роста.
– Скажи-ка, любезный, тебя как звать?
Нумер 19-ый смотрел на кельнера как-то неопределенно, словно бы смущаясь. Служителю, человеку бывалому, этот тон и выражение были очень хорошо знакомы. Он убрал с лица улыбку, чтобы не смущать постояльца излишней понятливостью, и ответил:
– Тимофей, ваше степенство. Не будет ли каких поручений?
19-ый (по книге – купец первой гильдии из Рязани) отвел Тимофея от конторки к окну, сунул рублевик.
– Скучно мне, братец. Одиноко. Как бы того… скрасить. Купец захлопал белобрысыми ресницами, порозовел. Приятно иметь дело с таким деликатным человеком. Кельнер развел руками:
– Чего же проще, сударь. У нас в Москве веселых барышень в избытке-с. Прикажете адресок подсказать?
– Нет, не надо адресок. Мне бы какую-нибудь особенную, чтоб с понятием. Не люблю я дешевых-то, – воспрял духом рязанец.
– Есть и такие. – Тимофей принялся загибать пальцы. – В «Яре» поет Варя Серебряная – авантажная девица, со всяким не пойдет. Имеется мамзель Карменсита, очень современная особа, с ней по телефону договариваются. В «Альпийской розе» поет мамзель Ванда, с исключительным разбором барышня. Во Французской оперетке танцорки две, Лизетт и Анизетт, оченно популярны-с. Теперь среди актрисок…
– Вот-вот, мне бы актрису, – оживился 19-ый. – Только на мой вкус. Я, Тимофей, дебелых не уважаю. Мне бы стройненькую, с талией, умеренного росточка и чтоб непременно блондинка.