Вахмистр, дежуривший у дверей Московского губернского жандармского управления (Малая Никитская, дом 20) взглянул на странную троицу, вылезавшую из извозчичьей пролетки, с любопытством, но без особого удивления – на таком посту чего только не насмотришься. Первым, споткнувшись на подножке, слез чернобородый татарин со связанными за спиной руками. За ним, подталкивая пленника в спину, спустился какой-то косоглазый в драном бешмете, белой чалме и с богатым кожаным портфелем в руке. Последним не по годам легко спрыгнул с козел старик-оборванец. Малость приглядевшись, вахмистр увидел, что у старика в руке револьвер, а у узкоглазого на голове вовсе не чалма, а намотанное полотенце, местами запачканное кровью. Дело ясное – секретная агентура с операции вернулась.
– Евгений Осипович у себя? – спросил старик молодым барским голосом, и жандарм, опытный служака, никаких вопросов задавать не стал, а только взял под козырек:
– Так точно, полчаса как прибыли.
– Вызови-ка, б-братец, дежурного офицера, – немного заикаясь, сказал ряженый. – Пусть оформит арестованного. А там, – он мрачно показал на коляску, в которой остался какой-то большущий куль. – Там наш убитый. Его пусть пока отнесут на ледник. Грушин это, отставной пристав следственной части.
– Как же, ваше благородие, отлично помним Ксаверия Феофилактовича, не один год вместе служили. – Вахмистр снял кепи и перекрестился.
Эраст Петрович быстро шел по широкому вестибюлю, Маса едва поспевал за ним, помахивая пузатым портфелем, кожаное чрево которого чуть не лопалось от пачек ассигнаций. В управлении по раннему времени было пустовато – да и не такое тут место, где толпятся посетители. Из дальнего конца коридора, где на закрытой двери красовалась табличка «Офицерский гимнастический зал», доносились крики и звон металла. Фандорин скептически покачал головой: тоже еще жизненная необходимость для жандармского офицера – на рапирах фехтовать. С кем, спрашивается? С бомбистами? Всё пережитки прошлого. Лучше бы дзюдзюцу изучали или, на худой конец, английский бокс.
Перед входом в приемную обер-полицеймейстера сказал Масе:
– Сиди тут, пока не позовут. Портфель сторожи. Голова-то болит?
– У меня голова крепкая, – гордо ответил японец.
– И слава Богу. Смотри у меня, ни с места.
Маса обиженно надул щеки, видимо, сочтя указание излишним. За высокой двустворчатой дверью оказалась секретарская, откуда, судя по табличкам, можно было попасть либо прямо, в кабинет обер-полицеймейстера, либо направо, в секретную часть. Вообще-то имелась у Евгения Осиповича и собственная канцелярия, на Тверском бульваре, однако его превосходительство предпочитал кабинет на Малой Никитской – поближе к потайным пружинам государственной машины.