— Да ведь Мишель совсем не мальчик. Много попутешествовал, разных людей видел… — вновь заговорил отшельник, стараясь, чтобы барон особо не сосредоточивал внимание на германце, но мигом пожалел о сказанном — нельзя все-таки два дела одновременно вершить: и Гунтера прикрывать, и Мишеля оправдывать.
— Путешествовал?! — барон Александр метнул на святого отца язвительный взгляд. — А ума у него хватило, между прочим, лишь на то, чтобы всех девок в замке… того… обрюхатить! — он вовремя вспомнил, что рядом находится подрастающая дочь и с грохотом опустил кулак на стол и замолчал.
Отец Колумбан, обрадовавшись, что неприятный разговор окончился, встал, сложил руки и стал читать латинскую молитву. Гунтеру ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, хотя Богом посланная пища была им давно уничтожена безо всяких благодарностей.
Окончив молитву, отец Колумбан и хозяин замка сели, стоящий позади кресла барона слуга наполнил им кубки, положил на тарелки по куску баранины, и только тогда все остальные тоже приступили к трапезе.
Отец Колумбан наклонился к Гунтеру и шепнул ему на ухо:
— А ты бери еще мяса, ешь, не бойся!
Тот в свою очередь приблизил губы к уху отшельника и прошептал:
— Мне бы одежду поскорее сменить. А то смотрят… Да и барон на меня внимания не обращает. Что, так положено?
— Ему не до тебя, — ответствовал святой отец. — Если спросят, кто ты, говори — оруженосец Мишеля, этого будет вполне достаточно. А одежду мы тебе разом справим.
Отец Колумбан подозвал прислужницу, уносившую пустые сосуды из-под вина, сказал ей пару слов, та окинула Гунтера насмешливым взглядом, кивнула и ушла. Германец, вяло отщипывая кусочки сочной дичи и медленно пережевывая, напряженно ждал, когда же папа Мишеля соизволит обратиться к нему. И дождался.
— А, ты юноша, кто будешь? — сказал барон Александр, вытирая жирные пальцы о шкуру вертевшихся подле стола гончих, и оглядывая Гунтера.
Гунтер едва не поперхнулся, прокашлялся и ответил:
— Я оруженосец сэра Мишеля.
— А откуда родом? — барон явно намекал на странный костюм.
— Из Германии, — коротко ответил Гунтер.
— А-а, — протянул барон де Фармер. — Понятно. Ну-ну… Моя покойная жена была немкой.
На этом, к великому счастью Гунтера, интерес бородатого феодала к оруженосцу сына иссяк. Барон еще немного посидел, задумчиво потягивая вино из серебряного кубка, потом побросал собакам кости и поднялся с кресла. Трапеза была окончена, встали и все остальные.
— Оставьте Мишелю вина и мяса. Вина поменьше. — сквозь зевок, проговорил барон и отправился к себе наверх. Эдмунд увязался за ним, то и дело повисая на отцовской руке и суча ногами от восторга, а брат с сестрой подошли к отцу Колумбану и принялись что-то рассказывать ему.