Тут рыцарь осекся, привстал и наклонил голову, прислушиваясь. Его кто-то звал.
— Сударь, где вы? — разумеется, это была Сванхильд. — Вас папенька видеть желает!
— Папенька… — вздохнул Мишель. — Воображаю, что ему бейлиф наговорил! Все равно идти придется, не прятаться же на чердаке…
— Не убьют они тебя, — уверенно сказал Гунтер. — На мой взгляд, ты не натворил ничего страшного.
— Для светских властей — да. А если сэру Аллейну жаловался аббат монастыря, могут привлечь к духовному суду, — норманн даже побледнел немного. — Такую епитимью в обители наложат, что проще будет удавиться! Ладно, бросай свой кинжал и пошли наверх, в дом. В конце концов, ты теперь оруженосец и имеешь право меня сопровождать.
«Боишься? — чуть злорадно подумал Гунтер. — Хочешь чувствовать рядом мою твердую руку? Надо бы тебя предупредить, что в случае допроса с пристрастием я буду все отрицать…»
И они двинулись к дверям жилых покоев замка.