С какой бы стороны ни подъехать, издали Трезворский монастырь казался чудом, выплывшим из земных глубин, которое эти кручи понесли на ладонях, чтобы подарить небесам. Высокая, всегда свежевыбеленная каменная ограда составляла вместе с покрашенными в зеленый цвет двумя семействами куполов главную достопримечательность этой обители. Внутри монастыря, кроме двух упомянутых храмов, еще несколько больших домов, хозяйственные службы и длинный ряд похожих на соты пчелиного улья монашеских келий.
Все это день и ночь окутано легким, приятным для слуха шепотом переговаривающихся под каменным массивом родников, на котором воздвигнут монастырь. Собственно, с целительных вод тех родников все и началось. Согласно преданию, после тяжелого поражения своей армии ночной порой добрался до тех родников раненный в ногу наш господарь Штефан Великий. С той ночи и началась слава этих родников, и долгие века они путешествовали вместе по устным преданиям, по летописям, по школьным учебникам - Штефан, родники и Трезворский монастырь...
А вот интересно, что бы ты разместил, дорогой читатель, в таком вот вдруг опустевшем уголке? Школу? Больницу? Лесничество? Ну, не знаю. Может, в ваших краях это и прошло бы, но в Молдавии рассудили иначе. А загоним-ка мы туда, сказали наши светлые головы, машинно-тракторную станцию. Конечно, возникли проблемы. Например, как закинуть на верхотуру гусеничную фалангу, если по ущелью, что ведет к монастырю, не всякая телега проедет. Затем, как разместить на таком малом пространстве парк машин, мастерские, учреждения? Наконец, когда настанет время выйти в поле, как спустить оттуда эти тысячи тонн металла и как их потом загнать обратно? Проблемы, как видите, непростые, но на то мы тут народом и поставлены...
Пролезли. Вскарабкались. Втиснулись. Главное, чтобы как можно больше гула, дыма, рева, так, чтобы во все четыре стороны света разошлась молва о наступлении нового века...
Что и говорить, микроб разрушительной стихии живет в каждом, дожидаясь своего часа. И ничего удивительного в том, что молоденькие ребята, набранные в соседних селах на курсы трактористов, спешили изо всех сил утверждать себя на фоне образовавшейся пустоты. Пытались даже заложить основы нового фольклора, основанного на якобы известных только им одним подробностях интимной жизни монашек. Распаленное воображение довело юнцов до того, что вечерами, расходясь по своим селам, не забывали вытереть испачканные мазутом руки о белые стены ограды, попутно изображая при этом одно из тех выражений или рисунков, которые никогда не украшали человеческий род.