– Пятьсот рублей давал, фигляр! – не слушала его дама. – Перед публикой красовался! А в жизни – мелочный человек, экономист, – это слово она произнесла с безграничным презрением, даже всхлипывать перестала. – Живёт не по средствам!
Заинтересовавшись логическим противоречием, содержавшимся в этой реплике, Василий Александрович спросил:
– Виноват-с, недопонял. Так он экономен или живёт не по средствам?
– Средства у него огромные, да только он по ним не живёт! – объяснила спутница, уже не плача, а озабоченно разглядывая в зеркальце слегка покрасневший носик. Мазнула пуховкой, поправила золотистую прядку у лба. – В прошлом году получил почти сто тысяч, а прожили едва половину. Всё «на чёрный день» откладывает!
Тут она окончательно успокоилась, перевела взгляд на соседа и церемонно представилась:
– Гликерия Романовна Лидина.
Назвался и штабс-капитан.
– Очень приятно, – улыбнулась ему дама. – Я должна объяснить, раз уж вы оказались свидетелем этой безобразной сцены. Жорж обожает устраивать спектакли, особенно при зрителях!
– Он что, вправду артист?
Гликерия Романовна недоверчиво похлопала чуть не дюймовыми ресницами:
– Как? Вы не знаете Астралова? Тенор Астралов-Лидин. Его имя на всех афишах!
– Не до театров, – равнодушно пожал плечами Рыбников. – Некогда, знаете, по операм расхаживать. И средства не позволяют. Жалованье мизерное, пособие по ранению задерживают, а жизнь в Петербурге кусается. Извозчики по семидесяти копеек за пустяковую поездку дерут…
Лидина не слушала, да больше на него и не смотрела.
– Мы два года женаты! – сказала она, словно обращаясь не к своему прозаическому соседу, а к более достойной, сочувственно внимающей аудитории. – Ах, как я была влюблена! Теперь-то я понимаю, что не в него, а в голос. Какой у него голос! Стоит ему запеть, и я таю, он может вить из меня верёвки. И ведь знает это, негодяй! Видели, как он давеча запел, подлый манипулятор? Хорошо звонок помешал, а то у меня уже головокружение началось!
– Красивый господин, – позевывая признал штабс-капитан. – Должно быть, насчёт клубнички не дурак. Из-за того и драма?
– Мне и раньше рассказывали! – сверкнула глазами Гликерия Романовна. – В театральном мире доброжелателей хватает. Но я не верила. А тут собственными глазами! И где! В моей гостиной! И с кем? Со старой кокоткой Котурновой! Ноги моей больше не будет в этой осквернённой квартире! И в Петербурге тоже!
– Стало быть, в Москву перебираетесь, – резюмировал штабс-капитан. По тону было ясно, что ему не терпится закончить пустой разговор и уткнуться в газету.