Маса поджидал возле решётки.
– Я не знаю, что происходит, – быстро заговорил он, ведя Фандорина вдоль пруда. – Смотрите сами. Плохой человек Мырников и с ним ещё пятеро прокрались в дом вон через то крыльцо. Это было… двенадцать минут назад. – Он с удовольствием взглянул на золотые часы, в своё время подаренные ему Эрастом Петровичем к 50-летию микадо. – Я тут же вам позвонил.
– Ах, как скверно! – с тоской воскликнул инженер. – Этот шакал разнюхал и опять всё испортил!
Камердинер философски заметил:
– Все равно теперь ничего не поделаешь. Давайте смотреть, что будет дальше.
И они стали смотреть.
Слева и справа от входа было по окну. Свет в них не горел.
– Странно, – прошептал Эраст Петрович. – Что они там делают во мраке? Ни выстрелов, ни криков…
И в ту же секунду крик раздался – негромкий, но полный такого звериного ужаса, что Фандорин и его слуга, не сговариваясь, выскочили из своего укрытия и побежали к дому.
На крыльцо выполз человек, проворно перебирая локтями и коленками.
– Банзай! Банзай! – вопил он без остановки.
– Пойдём! – оглянулся инженер на остановившегося Масу. – Что же ты?
Слуга стоял, скрестив руки на груди, немое воплощение обиды.
– Вы обманули меня, господин. Этот человек японец.
Уговаривать его было некогда. Да и совестно.
– Он не японец, – сказал Фандорин. – Но ты прав: тебе лучше уйти. Нейтралитет так нейтралитет.
Инженер вздохнул и двинулся дальше. Камердинер тоже вздохнул и побрёл прочь.
Из-за угла пансиона один за другим вылетели три тени – люди в одинаковых пальто и котелках.
– Евстратий Павлович! – галдели они, подхватив ползущего и ставя его на ноги. – Что с вами?
Тот выл, рвался из рук.
– Я Фандорин, – сказал Эраст Петрович, приблизившись.
Филёры переглянулись, но ничего не сказали – очевидно, в дальнейших представлениях нужды не было.
– Мозга с мозги съехала, – вздохнул один, постарше остальных. – Евстратий Павлович давно не в себе, наши примечали. А тут совсем с резьбы сошёл…
– Японский бог… Банзай… Изыди, бес… – всё дёргался припадочный.
Чтоб не мешал, Фандорин сжал ему артерию, и надворный советник успокоился. Опустил голову, всхрапнул, повис на руках у своих помощников.
– Пусть полежит, ничего с ним не случится. Ну-ка, за мной! – приказал инженер.
Быстро прошёлся по комнатам, всюду зажигая электричество.
В квартире было пусто, безжизненно. Лишь в спальне билась и трепетала занавеска на распахнутом окне.
Фандорин кинулся к подоконнику. Снаружи был двор, за ним пустырь, сумрачные силуэты домов.
– Ушёл! Почему никого не поставили под окном? Это непохоже на Мыльникова!