– Вы встречали в его доме полковника Рэннока?
– Да, он, кажется, никогда не пропустил ни одного обеда. Я сам был близко знаком с этим Мефистофелем, если Уизернси можно назвать Фаустом. Наверное, Рэннок выжал из него больше денег, чем кто-либо другой из всей той шайки. Это были настоящие стервятники. Я в его доме никогда не прикасался к картам, поэтому могу говорить обо всем с чистой совестью. То была шайка хорошо воспитанных мошенников, иначе я их назвать не могу.
– А эта хористка, наверное, была красива?
– Так бывает не всегда, но эта была. Она стоила всех тех денег, что Уизернси тратил на нее. И, пожалуй, то была единственная сделка, в которой он не прогадал. Она была одной из самых красивых хористок, выступавших на сцене «Великолепного театра», и, когда она выходила на подмостки, мужчины в партере смотрели только на нее.
– А была она похожа на эту женщину? – спросил Фонс, подавая ему фотографию леди Перивейл.
– Была. Десять лет назад вы бы приняли этот снимок за ее фотографию. Но сейчас она уже не та.
– Вы недавно с ней виделись?
– Она приходила на прошлой неделе, настоящая развалина, выглядела больной и совсем обедневшей. Никогда прежде не приходилось наблюдать, чтобы красивая женщина так внезапно сдала. На Рождество я видел ее в ложе театра Друри-Лейн, и она прекрасно выглядела, но все это в прошлом. Она хотела, чтобы я заключил с ней контракт, опять как с хористкой, потому что декламировать она никогда не могла, сразу паниковала, но я ничего не мог ей предложить. Старые и увядшие нам не нужны. Менеджеры даже слышать о том не хотят.
– Вы можете дать мне адрес этой леди?
– Кажется, я его записал, – ответил агент. – Но только, чтобы не обидеть ее, хотя все это бесполезно, во всяком случае, пока не пойдет пантомима, и тогда можно было бы подписать с ней контракт на роль Флоры или Юноны, восседающей где-нибудь в глубине сцены, или на немую роль королевы из пьесы на исторический сюжет. Да, вот адрес. Миссис Рэндалл – мисс Кейт Делмейн, 14, Селберн-стрит, Челси.
– Спасибо, Мордаунт, – ответил Фонс, вручая ему соверен, – не хочу тратить ваше драгоценное время задаром.
– Ладно, Фонс, ведь время – деньги, не так ли? – и, приятно улыбнувшись, агент опустил монету в карман.
Фонс скромно позавтракал в очень старом кабачке «Петух» и, отдохнув минут пятнадцать, которые он провел в размышлении за папиросой, нанял экипаж и отправился на Селберн-стрит. Кэбмен отыскал ее после некоторых усилий в лабиринте неприглядных улочек между Кингз Роуд и Темзой, к западу от краснокирпичных коттеджей Чейна и вдали от живописной и модной центральной части Челси, в пустыне, застроенной восьмикомнатными домами с цинковыми крышами, крошечными палисадниками, пологими ступеньками крылец, немытыми окнами и канавами, в которых играли ребятишки. Это был один из тех унылых районов, которые угнетающе действуют на постороннего, вызывая у него жалость, граничащую с отчаянием, и где, тем не менее, живут достойные, трудолюбивые люди, как-то ухитряющиеся не унывать и веселящиеся на Рождество за своим рождественским пудингом. Они любят своих домочадцев, как Крэтчит,