— Вешалки? — удивилась Наташа.
Галя рассказала, как это прекрасно — продавать вешалки, особенно, если входишь в тройку лидеров, как это увлекательно — общаться с творческими людьми, например модельерами, и вообще это все-таки производство, а не спекуляция…
Настя, конечно, была просто несказанно рада благополучию семьи Гранкиных, но богатый писатель — это просто отстой. Значит, его не интересуют деньги. То есть интересуют, но, видимо, косвенно.
Бред какой-то.
Вешалки, Галя… И при чем тут Ривьера, малиновый закат, черное ночное море, поцелуи с ароматом красного вина, вентилятор под потолком, белый полог?..
А?
Непонятно.
Как он может писать такие сложные, нервные, с обнаженной душой — прямо-таки все сосуды наружу торчат — книги, если вокруг сплошная пластмасса, включая и эту жеманную, злую бабищу?
А в том, что Галя злая, сомневаться не приходилось. Она-то считала себя «своей» — и готова была броситься в атаку, если бы почуяла аудиторским чутьем, что ее не принимают. Настя секретничала с Леночкой: перемигивалась, пожимала плечами, строила рожи — сдерживая порывы друзей не оставить от Гали и мокрого места.
Гриша тем временем нанизал шашлыки, разложил рыбу на решетке — взял все в свои руки. Так было принято.
— А мы мясо не маринуем, — обрадовала всех Галя. — Жарим в естественном виде. Соусы отбивают вкус.
— Вкус чего? — нахмурилась Наташа.
— Если хотите, есть еще курица и рыба без маринада, можно пожарить, — купировала скандал Настя.
Конечно, гастрономические заскоки Гали — не повод даже для мелкой перепалки, но было в ней что-то препротивное. Мгновенная острая неприязнь, как приступ перитонита, скрутила Настю не просто так — Галя, как лошадка, шла по чистой аллейке и усыпала душными яблоками нарядный гравий. Настю отличала терпимость — по работе она каждый день встречала откровенных психопатов и мошенников, но в каждом было свое очарование, даже в Мише-Жопе, который умел любого автора, вооруженного агентом, юристом, бухгалтером и психиатром, смягчить и воодушевить, но в Гале не было обаяния даже на чайную ложку, а шарма не больше, чем в старом бульдозере.
— Ой, замечательно! — с таким видом, словно добилась от заторможенной официантки расторопности, одобрила Настину идею Галя.
Шашлыки были готовы и пахли так, что слюни текли в тарелки.
Галя не без брезгливости положила себе крылья-гриль (вдруг они стояли рядом с маринадом?), а Максим удостоился ее неодобрения — с аппетитом набросился на дивную телятину, замоченную в травках, и на семгу под соусом.
— Как вкусно! — простонал писатель.