– Однако факт налицо. Впрочем, вполне возможно, что это уголовный преступник. Ограбил сберкассу или банк.
– Зачем? – удивился Рукосуев. – Зачем грабить банк? Что станет он делать с деньгами? Автомобили покупать, что ли? Не так просто и, опять-таки, зачем?
– Вам тоже… кажется невозможным это… эта история? – вмешалась Люда.
– Нет, почему же! Приходилось даже читать книжки, но я считал фантазированием. Помилуйте, разные акваланги, и подводные пещеры, и какие-то дома на манер Удольфского замка с ужасами. Но, конечно, и зря человек с поезда не выпрыгнет на ходу, нет!
Люда молча отвела взгляд.
– Далеко ещё? – спросил Рукосуева Семён. – Как бы не проскочить мимо. Дело-то к вечеру, скоро темнеть начнет.
Ещё не услыхав ответа, он поймал себя неожиданно на том, что думает совсем о другом.
– Через полчаса должны быть в Ново-Троицком.
Полчаса так полчаса. А Люда, значит, не верит «в эту историю»? Не хочет, не желает верить вопреки фактам.
– Тот фрукт подошёл к вам на станции? У билетной кассы?
– Нет, – смело встретила его насмешливый взгляд Люда. – Мы… ехали на одной автомашине. Вас ещё что-нибудь интересует?
Семён отрицательно качнул головой. Его интересовало многое, но спрашивать об этом было бессмысленно. Об этом можно только догадываться. Можно, хотя и не нужно. Не следует.
Он искренне попытался погасить не совсем понятное раздражение. Чепуха какая… Ну, нет! Он – не Костя Моргунов, никакие девушки не выведут его из равновесия!
Люда напряженно смотрела на бегущую навстречу дорогу. На ухабах она цеплялась за поручень с такой силой, что пальцы начинали белеть, и забывала разжимать их, когда машина выравнивалась.
– Ново-Троицкое, – сказал Федор Федорович. И Люда и Семён умудрились просмотреть посёлок в разложине.
Рукосуев подрулил к домику за нарядным зелёным забором, заглушил мотор.
– Лукич! Дома? – позвал он, не вылезая из машины.
– А где ему быть? – дребезжащим тенорком отозвался кто-то. Окно распахнулось, чья-то рука раздвинула цветастую занавеску, но хозяин оставался невидимым за густо разросшимися на подоконнике геранями. – Моё почтеньице, Фёдор Фёдорович. Чаевничать будешь, поди?
– Не знаю, Лукич. Ты бы на минутку вышел сюда, дело есть.
– Добро. Кисет, обожди, найду…
Через минуту-другую брякнуло железное кольцо на дверях. К машине подошёл старик в наброшенной на одно плечо телогрейке. Время не смогло согнуть его, только выбелило бороду и давно не стриженные космы, прикрытые картузом.
– Ты, однако, везёшь кого-то? – удивился он и поклонился с достоинством. – Здравствуйте вам, люди дорожные!