– Вперёд!
Лайка бесшумно нырнула в мокрые кусты. Повременив, хозяин двинулся следом за ней.
– Давайте сюда! – раздался через минуту его приглушённый голос.
За кустами, возле могучего ствола упавшего кедра, остывали угли. Они начинали уже подёргиваться серым налётом пепла. Росу на травах вокруг пепелища высушил жар костра. Сухою была и плотно умятая грудка пихтовых веток, на которых коротал ночь человек. Он ушел, оставив угасающей костер да сине-белую ленточку, оторванную от подола тельняшки.
– На добрый час опоздали, если не больше, – ни к кому не обращаясь, объявил Степных.
Напряжение схлынуло, сменяясь растерянностью.
Иван Александрович поднял узенький лоскуток тельняшки.
– На кой чёрт ему понадобилось рвать рубаху?
– Для перевязки, надо полагать… Наверное поранился в темноте.
– Что будем делать? – спросил Костя.
Степных осторожно, придерживая большим пальцем, спустил курок винчестера с боевого взвода.
– По такой росе, если свежо наброжено, глухарей без собак ищут. А тут человек. Да ищем с собакой…
– Верно! – обрадовался Пряхин. – Теперь по свежему догонять! Не роса поверх следа, а след – по росе!..
Просека визиры выходила на раздольную гарь. Начинаясь у костра, по седым от росы травам и кустарникам вдаль уходила яркая зелёная полоса – след человека. Сбиться с него мог только слепой.
– На старт! – задорно скомандовал студент.
Иван Александрович посмотрел неодобрительно, хотя и не сказал ничего.
Степных уже углублялся в гарь, норовя идти проложенным следом, благо прошедший ранее человек сбил с трав росу.
Первые же метры пути показали Косте, как он ошибался вчера, посчитав издали это место заросшим травой лугом. Пронесшийся здесь когда-то таёжный пожар не смог справиться с могучими лиственницами. Огонь только сорвал хвою, и раздетые ветки перестали требовать у корней влагу. Корни засохли. Ветры, прежде путавшиеся беспомощно в густых кронах, принялись сводить старые счёты. Наверное, земля вздрагивала и стонала, когда гиганты падали, взметая тучи чёрного праха. На них падали соседи, завалы громоздились в несколько ярусов.
Это кладбище гигантов, которых не принимала земля, густо заросло буйными травами, малинником, шипигой. Точно печальные памятники-колонны высились кое-где нагие стволы. Зелёные заросли поднимались выше человеческого роста. В них прятались полные затхлой воды ямы, валежины щетинились острыми обломками сучьев. Нога, со всей осторожностью поставленная на ствол мёртвого дерева, увлаженного росой, норовила соскользнуть. Или неверная опора подламывалась внезапно, а под ней оказывалась пустота. Обугленные пеньки тонколесья поднимались оттуда, словно поставленные на древки копья.