— Это зависит от вашей готовности согласиться, что никогда не узнаете, где он.
— Я только хочу знать, что он жив, здоров и счастлив, где бы он ни был.
— Что ж, тогда я вам скажу.
После долгого молчания Джек спросил:
— У вас много работы? Разве в тех редких случаях, когда люди пропадают без вести, их близкие не обращаются в полицию?
— У меня и впрямь немного таких сложных дел, как исчезновение Донала, но всегда есть, кого или что искать. Кроме того, есть исчезновения, которыми полиция не может и не хочет заниматься.
— Например?
— Вы и вправду хотите это знать?
— Я хочу знать все. — Джек посмотрел на часы: полтретьего ночи. — К тому же мне все равно нечего делать.
— Ладно, слушайте. Иногда я нахожу людей, с которыми давно утрачены все контакты — забытых дальних родственников, бывших школьных друзей… Иногда приемные дети пытаются отыскать своих биологических родителей, ну и прочее в том же духе. Я сотрудничаю с Армией спасения, стараюсь отслеживать человеческие судьбы. Но есть гораздо более серьезные случаи, например, когда люди исчезают по собственному желанию, и семьи просто хотят узнать, где они.
— Но откуда полицейским известно, что человек пропал по собственной воле?
— Некоторые оставляют записки, сообщают, что не хотят возвращаться. — Он услышал, как зашуршала бумага. — Иногда берут с собой личные вещи, а кто-то перед уходом выражает недовольство тем, как ему жилось.
— Что вы едите?
— Шоколадный бисквит, — ответила она с полным ртом, прожевала и проглотила кусок. — Извините, вы хорошо меня слышите?
— Ну да, вы едите шоколадный бисквит.
— Нет, я не про это, — усмехнулась она. Джек уточнил:
— Значит, люди приходят к вам, когда полиция отказывается заниматься их делом.
— Именно. С помощью других ирландских агентств по поиску пропавших лиц я веду много дел, которые в полиции квалифицируются как неопасные. Если человек оставил дом по собственному желанию, его не могут признать пропавшим без вести. Правда, родственники и друзья от этого беспокоятся не меньше.
— То есть об этих людях просто забывают?
— Нет, в участке регистрируют заявление, но масштаб розыскных мероприятий оставляют на усмотрение местной полиции.
— А что, если человек, чувствовавший себя невероятно несчастным, решил немножко побыть в одиночестве, упаковал чемоданы, а потом взял и пропал по-настоящему? Никто не станет искать его только потому, что он выражал недовольство своей жизнью? Но ведь мы все время от времени жалуемся на жизнь, разве нет? Сэнди молчала.
— Я не прав? Вот вы, разве вы не хотели бы, чтобы вас нашли?