Он сам не знал, почему назвал это имя, – подразумевалось, что ответ будет другим. И все же не мешало бросить пробный камень.
– Вендель? – Вайя нахмурился, потом рассмеялся. – Стефан Вендель. Надо же, инициалы как у меня. Не припомню, чтоб я слышал это имя. Вы и впрямь нашли его на дне бутылки.
– Что же, если вы хотите сохранить имя бывшего друга в тайне, не говорите.
– Отчего же? По крайней мере, эти знания – не тайные. Его зовут Марсиаль Роуэн.
«От Флана Гарба – Мерсеру. Январь 1663 г.
Вот и прибыли в наш город судьи грозные. Честно говоря, последние дни я сам хотел, чтобы они приехали как можно быстрее – тогда скорее все и кончится. Покуда события разворачиваются, как ты говорил. Я имею об этом представление, поскольку пришлось выступать свидетелем. Возглавляет комиссию прокурор Скельского уголовного суда, все прочие служители закона – тоже лица светские. Пока что вопросы о колдовстве и магии не рассматриваются, идет следствие по делу об убийстве, благо и этого достаточно для смертного приговора. Мой молодой господин горит желанием воздать по заслугам тем, кто отравил его отца, и комиссия на нынешний день занята обстоятельствами кончины Лейланда Орана. Карвер Оран, как преданный и почтительный сын, отдал этому все силы и внимание. Ограбление часовни, кажется, вовсе его не волнует, хотя ни отец Тирон, ни я не скрыли случившегося. Но и без этого, и без обвинений в колдовстве, а также в убийствах, совершенных в Скеле, исход дела представляется предрешенным. По крайней мере, для Вьерны Дюльман-Эрмесен. Ибо остальные, действительно без всяких пыток, признают свою вину во всем – и еще сверх того. День и ночь они проливают слезы раскаяния и умоляют лишь об одном – сохранить им жизнь. И хотя сие знаменует торжество справедливости, смотреть на них как-то противно. Вьерна Дюльман, однако, отрицает все, а показания сообщников, по ее словам, есть следствие сговора преступников, задавшихся целью погубить ее – единственное невинное существо в этом порочном обществе. Говорит она с большой силой убеждения, и если бы я сам не присутствовал при многих событиях, то мог бы ей поверить. Но сомневаюсь, чтоб ее утверждения произвели большое впечатление на следователей и прокурора. Они, в силу опыта, наверняка и не такое слышали. Тем не менее, если Вьерна Дюльман будет так упорствовать, одним обвинением в убийстве дело не ограничится. Уже прозвучали слова о «дьявольской одержимости» преступницы, и ходят слухи, что из Скеля вызван эксперт по этому вопросу. В таком случае дойдет и до допроса с пристрастием. Но как бы то ни было, судьбу Вьерны Дюльман уже ничего не изменит, взойдет ли она на плаху как убийца или дьяволопоклонница – итог будет один».