Никто не сидел за столом, никто не копался в бумагах и не записывал показаний. Они расположились в креслах друг против друга. Во всем этом было нечто вольное, даже вольготное предполагающее беседу. Вероника откинулась назад, положив изуродованную кисть на колено – поза отдыхающего человека. И все-таки это был допрос. Такой же, как и обыск – скрытый.
– «Можете считать это признанием», – процитировал Крамер, разминая затекшую руку. – Каким признанием, в чем?
Она вздохнула.
– Признанием в совершенной мной ошибке. Я допустила ее с самого начала. Слишком замкнутое общество. И замкнутое пространство. И потом, кто мог предположить, что здесь окажется эта книга, она ведь довольно редкая, знаете ли…
– Так почему вы ее не уничтожили?
– Слишком поздно узнала. А потом пожалела…
– Хватит, – сказал Шульц. – У нас мало времени. Поэтому вопросы буду задавать я. Единственное, что может вас спасти – это полная откровенность, вы понимаете?
– Разумеется, – она усмехнулась. – Я и не отказываюсь говорить. Только история получится длинная, и весьма.
– Вам придется изложить ее покороче.
– Хорошо. Буду излагать самое существенное.
Она уселась поудобнее и задумалась.
Остальные смотрели на нее со вниманием. Она шевелила губами, собираясь с мыслями. Шрам на шее побелел и выделялся особенно отчетливо. Словно почувствовав это, она произнесла:
– С чего бы начать? Ага. Доктор, помнится, все выспрашивал, какое оружие оставляет такие шрамы? Так это стрела от тяжелого арбалета. Ах, да, вы же , наверное, не видали. Конечно, архаика, но для своего времени оружие довольно действенное. Такая вот стрела в ста шагах пробивала кольчугу. Правда, эта была уже на излете, а то бы вы меня здесь увидели!
– Не понимаю. Что вы имеете в виду?
– Что тут не понять? Вы ведь, наверняка, все трое, прочли ту историю в книге, и имеете представление, о чем я держу речь.
– И вы смеете утверждать, что там написана правда?
– Нет, конечно. никакой мистики, ради Бога… – Фраза прозвучала двусмысленно, однако никто не стал останавливать на этом внимания. – Но там не все неправда. Легенды на пустом месте не сочиняются, хотя основные сведения искажены. Мой отец действительно был оружейным мастером, и эти игрушки у меня с детства перед глазами. Но его никто не убивал, он умер своей смертью, так же, как и мать… Тогда люди долго не жили, особенно в мастеровом сословии, это само собой получалось… Тот гад замучил до смерти моего младшего брата, и я правда его… Ну, про это рассказывать не буду… – Она сморщилась и отвернулась, но это продолжалось всего лишь миг. – Вот насчет прозвища они ошиблись. Меня уже тогда так звали, и не почему либо, а просто по обычаю. Это прозвище давно было за всей нашей семьей. Еще не фамилия – у нас не могло быть фамилии – родовое прозвище. «Черный» – было прозвание старшего в семье, а после смерти родителей старшей была я, и уж так получилось, что «Черной» назвали меня, а не брата…