Он отправился раздобывать ей такси. Разыскал швейцара, сунул ему сложенную купюру и пробурчал:
– Такси. Чтобы через пять минут машина была здесь, понятно?
После этого ему оставалось лишь беспомощно топтаться вокруг беременной леди, с которой он непонятно зачем связался. К счастью, машина подоспела прежде, чем он успел пообещать ей отправиться вместе в клинику, своим присутствием облегчить ей родовые муки и впоследствии, если возникнет нужда, помочь ее ребенку делать уроки по математике.
Дожидаясь, пока подгонят его собственную машину, Джейк смотрел на огни фар, отражающиеся в мокром асфальте. Он бормотал себе под нос проклятия. Какого черта он решил разыграть Дон Кихота перед чужой женой? Разве у него мало проблем со своей собственной?
– Вот и она, во всей красе и славе, – промурлыкала Либби, разглядывая собственное отражение в зеркале. Белокурые с легкой проседью волосы убраны в высокую прическу, черное шелковое платье из дорогого магазина, купленное еще до беременности, на черных чулках ни одной спущенной петли, а талия на целых девять дюймов уже, чем бедра. Почему же ей по-прежнему кажется, что из зеркала смотрит на нее упакованная в старомодный полиэстер толстуха с конским хвостом, толстуха, у которой вообще нет талии?
– Мама, я возьму…
– Можно мне взять, Дэвид, – механически поправила Либби.
– Можно Билли и я возьмем…
Либби открыла рот, но так ничего и не сказала.
– …воздушной кукурузы?
– Вы с Билли можете полакомиться воздушной кукурузой после ужина. Конечно, если Билли решит, что ты заслужил это удовольствие.
Кажется, строгости достаточно? Ни к чему настаивать на том, чтобы Дэвид опустошил тарелку и вовремя отправился спать. Она все время учится, как вести себя с сыном, и дается это нелегко. Быть матерью вообще нелегкая работа, но, по крайней мере, сейчас она не опасается, что кто-то другой сведет на нет все ее усилия. Если бы ей удалось стать Дэвиду не только хорошей матерью, но и хорошим отцом, у него появился бы шанс вырасти уравновешенным человеком, а не превратиться в точную копию своего отца, на которого он так похож.
Либби чмокнула сына и, стараясь не замечать мелькнувшее в глазах Дэвида паническое выражение, дала последние указания Билли – своей кузине, которая время от времени выполняла обязанности приходящей няни. С тех пор как Дэвид в первый раз сел в школьный автобус без слез, прошло пять недель. И только после этого она начала раз или два в месяц оставлять его на попечение Билли.
– Ну, я пошла. Пока, крокодил.
– Мама, не крокодил, а аллигатор. – Дэвид даже застонал от возмущения, и она с притворной досадой стукнула себя по лбу.