Дважды просить Бабеля не потребовалось - он понесся по лестнице со скоростью, опровергающей все толки о том, что-де пузаны - народ неповоротливый. Внизу его подстерегал консьерж, которому уже надоело караулить раскрытый угольный ларь:
- Месьер Бабель, да что я, из-за вас тут должен до утра на холоду стоять? Набирайте-ка свое ведро и денежку гоните. Разбудили меня, вытащили из кровати, а сами…
Проскочив мимо, Бабель вскинул щеколду задней двери, вылетел из дома на манер артиллерийской бомбы, покидающей дуло пушки, и припустился по набережной.
- Он не преуспел, - констатировал Кефас. - Войдем? Консьерж диву дался - парадная дверь открылась сама
по себе, без ключа и скрипа. Вошедшие господа - те, что домогались встречи с кавалером или его убежавшим приятелем, - вели себя в подъезде как домовладельцы, даже не заметили консьержа, и это его рассердило.
- Позвольте, господа, позвольте! Здесь вам не галантерейный магазин, чтоб без спроса заходить; тут частный дом, а не публичный! Ежели вас не принимают, так разрешите вас наружу проводить! Не время для визитов - полночь темная!..
После этого язык консьержа окостенел во рту, словно кляп, и старому привратнику показалось, что его подняло и бросило во внезапно раскрывшуюся дверь каморки, зашвырнув прямиком в кровать, где его плотно обняли одеяла. Затем он провалился в непроглядный, черный сон беспамятства.
Гереон с легкой гримасой помял пальцами что-то невидимое и отбросил, будто скомкал ненужную бумажку.
Безмолвный и подавленный Гертье остался на площадке.
Когда рушатся иллюзии, их обломки ранят душу, а прозревшие глаза жестоко режет свет обнаженной правды. За какую-то пару минут полунищая, но веселая студенческая жизнь предстала ему в подлинном виде - камрад оказался наемным шутом, предателем всех тайн Гертье, свидетелем его поступков, по чьему-то наущению коварно завлекавшим графского сынка в паутину долгов, как в ведьмин лес, откуда нет выхода. Душа, растянутая между бедностью и желаниями, надрывалась - и дала тонкую трещину, которую Бабель расширил разговорами о вольготном житье в кредит… затем последовал намек, как добыть денег путем почти невинной махинации. Ни слова о том, что это - преступление. «Ловкость», «находчивость», «удобный случай» - Бабель-искуситель использовал весь лексикон соблазна, чтобы Гертье воспринял трюк с векселем как приключение, где нужны выдержка и гибкость ума. Когда веришь в то, чего хочешь, - поверишь и в ложь. Оп-ля! и вот они, монетки!..
Даже в конце своей миссии Бабель ломал комедию, изображая приступ дружеского участия.